Седьмого в тринадцать

Почему он не отверг предложение этого Юрия Евгеньевича, против которого сел тогда играть в «Дрездене»? Во-первых, чего греха таить, был сильно пьян. Именно в тот раз спиртное почему-то оказало на него тормозящее воздействие. Во-вторых, Юрий Евгеньевич был крайне учтив и обходителен: пригласил выйти покурить, когда обнаружилось, что Грибков не сможет немедленно рассчитаться с ним, убеждал не волноваться. В-третьих, этот пронырливый чёрт прозрачно намекнул на свои связи с сильными мира сего, которые, дескать, вовлечены в тайное общество.

Если же совсем честно, то боевой капитан, участник ещё Второго кубанского похода⁹, в ту минуту попросту растерялся. Быть под огнём неприятеля, вести за собой роту, не кланяясь пулям, было для него не в диковинку. А вот играть в мутные шпионские игры, да ещё когда в голове гудит, как при артиллерийской канонаде…

В Особом отделе вроде бы вошли в его положение. Задача, как её сформулировали там, представлялась лёгкой. Повстречаться с монархистом, не привлекая постороннего внимания, обменять конверт на расписку и сразу отбыть обратно в казармы. Всё остальное, как уверяли его сыщики, они сделают сами.

Лихого преферансиста Грибков узнал метров за двадцать. Тот прикрывал уши и щёки воротом пальто, обе руки прятал в карманах. «Замёрз. В окопах не сидел, наверное», – подумал капитан.

– Здравствуйте, Владимир Степанович, – вежливо сказал мастер карточного боя, когда дистанция между ними сократилась до двух метров.

– Здравия желаю, – Грибков постарался придать своему голосу некое радушие.

– Принесли то, что обещали?

– А вы?

– За меня не беспокойтесь, пожалуйста, – дал понять преферансист.

– Покажите, – хрипло потребовал Грибков.

– Простите, но только после вас.

Повисла пауза.

«Ах ты, хлыщ салонный. Тайное общество у него. В революцию опять играете? Мало вам февраля!» – капитан, чьи предки были крепостными Нижегородской губернии, внезапно закипел ненавистью к зажравшейся аристократии. Какое-то тёмное чувство поднялось в нём, человеке в целом незлобивом и законопослушном, для которого служба была образом жизни, а карты… что ж, карты оставались единственной мелкой слабостью.

– Что он делает, наш капитан, а? Нет, ну что он делает?!

Подполковник Николаев отнял бинокль от глаз и повернулся к Ушакову.

– Не понимаю…

Старший агент Епифанов среагировал живо.

– Господа офицеры, попрошу за мной.

План, утвержденный в Особом отделе, явно рушился. Грибков и неизвестный в пальто с поднятым воротником проговорили в общей сложности минуты полторы. При этом капитан и не подумал достать конверт, а его собеседник по-прежнему держал в карманах кисти рук. То, что произошло потом, едва не ввергло всех в ступор.

Оба, Грибков и предполагаемый заговорщик, прекратили беседу и вместе двинулись в сторону Малого Козихинского. Теперь, действительно, надо было спешить. Жандармский опыт заранее подсказал сотрудникам государственной охраны хотя бы вчерне предусмотреть разные варианты развития событий.

Конечно, к операции были привлечены не только «дворник» с Епифановым. В улицах и переулках, выходивших на Патриаршие пруды, дежурило ещё по паре агентов в штатском, а около наблюдательного пункта стоял экипаж на санном ходу, с плотным кожаным верхом, который полностью скрывал седоков. Извозчики от Особого отдела также ожидали команды чуть дальше на Малой Бронной и в Большом Патриаршем переулке.

– В Козихинском есть наши, – бросил Епифанов, когда он и контрразведчики бежали к санному экипажу.

– Повторите, что вы сказали, – попросил Юрий Евгеньевич.

– Я вам ничего не отдам, пока вы меня не познакомите с вашим начальником, – внятно, почти по слогам повторил Грибков.

«Что у него в карманах? Нож? Револьверы? Будет стрелять прямо здесь? Это вряд ли. Скручу его, если кинется, – жилистый, владеющий приемами рукопашного боя, капитан был уверен в себе. – Скручу, а охрана пусть разбирается».

– Хорошо. Идёмте со мной, – неожиданно мирно ответил преферансист.

Словно никого и ничего не опасаясь, он направился в переулок, идя на полшага впереди капитана. Такая покладистость изрядно удивила Грибкова. В самом деле, а что дальше? Брать этого деятеля и сдавать сыщикам? Его так и подмывало оглянуться вокруг, проверить, идут ли за ними переодетые агенты, но он твёрдо помнил наставление охранников: не делать этого ни в коем случае.

В Малом Козихинском, у третьего дома по правой стороне, если считать от Патриарших прудов, тихо стоял извозчик с крытыми санями. Ближайшие прохожие были от него метрах в тридцати впереди, за перекрёстком.

– Садитесь, – Юрий Евгеньевич сделал приглашающий жест.

Его гладкое лицо с острым, как у лисы, носом, по-прежнему не выражало ни тревоги, ни удивления.

– Вы первый.

Член тайного общества без возражений отодвинул полог и полез внутрь. Извозчик на козлах даже не шелохнулся.

– Давайте же, – изнутри позвал Юрий Евгеньевич.

Капитан почувствовал себя довольно глупо. Он чуть было не пожалел, что самовольно нарушил инструкции Особого отдела. На секунду своё поведение показалось ему ребячеством.

– Владимир Степанович, вы меня боитесь, что ли?