Седьмой ангел (Дьявольский коктейль)

Отпавшая челюсть, лязгнув, вернулась на место.

— Постойте! — завопила я. — Так это вы копались в моих вещах и все перевернули вверх дном?

— Как можно! — возмутился Даниель. — Если бы даже мы и копались — но уверяю тебя, что это не мы! — то аккуратно положили бы все на место. Устраивать беспорядок в чужом доме?.. За кого ты нас принимаешь?

— За людей, которые знают вещи, которых знать не должны, и которым… Как вы могли позвонить мне по таксофону? Это же невозможно!

— Не волнуйся ты так, ради бога, — доверительно беря меня за руку, сказал Себастьян. — Все объясняется очень просто. Техника на грани фантастики и хорошая оперативная работа — а у непосвященных людей создается иллюзия, будто происходит что-то сверхъестественное. Со временем ты все поймешь. Не торопись.

— Но я никому не говорила, как называется мой роман и о чем он! А уж об украденной фразе — и подавно!

Я окончательно растерялась и запуталась. И, честно говоря, испугалась. К тому же мне вдруг вспомнились слова Нади, что Себастьян и Даниель — не люди, и догадки, одна другой бредовее, полезли в мою бедную голову, которая, может, снаружи по-прежнему выглядела неплохо, но изнутри превратилась в нечто среднее между обширной свалкой и руинами, населенными утробно хохочущими призраками.

— Давай отложим этот разговор на потом, — мягко предложил Себастьян. — Все равно сейчас толку из этого не выйдет. А тебе, мне кажется, надо отдохнуть — последние дни у тебя были непривычно напряженными.

Не успел он сказать эту фразу, как веки мои стали тяжелеть. Еще минуту назад я была готова к любым авантюрам, а сейчас мне хотелось только одного — вздремнуть часок-другой.

— Ложись на диван, а я принесу тебе чаю. — Голос Себастьяна звучал так нежно, что мне уже казалось смешным, что я могла думать о нем что-то плохое. Но смеяться сил уже не было, я только слабо улыбалась, сворачиваясь клубком под пледом, которым заботливо укрыл меня Себастьян.

Чаю я не дождалась — заснула, и в полудреме мне послышались чьи-то слова:

— Все-таки мы играем нечестно… Она должна знать…

Но что эти слова значат, кому принадлежат и к кому относятся, понять я не успела: мне уже снился необыкновенно приятный сон. Я шла куда-то с человеком, который держал меня за руку, и это наполняло меня таким счастьем, какого наяву я никогда не испытывала.

Когда я проснулась, был уже вечер. Над стеклянным куполом на фоне темного неба отчетливо проступал полупрозрачный, словно тонко отрезанный ломтик лимона, диск луны.

Перед включенным телевизором в кресле сидела Надя, меланхолично подкрепляясь сырными шариками и кока-колой.

На мой вопрос о местонахождении знакомой мне парочки сыщиков Надя столь же меланхолично ответила, что оные сыщики отправились, по своему обыкновению, в клуб, куда и мы с ней радушно званы, и поинтересовалась, не хочу ли я чего-нибудь сьесть. Прислушавшись к урчанию своего живота, я ответила утвердительно.

За приемом пищи — Надежда выделила мне тот же ассортимент — я осторожно попыталась более подробно расспросить ее о Себастьяне и Даниеле, но на сей раз Надя не была настроена делиться наболевшим и на мои вопросы отвечала сдержанно и уклончиво.

Узнать же мне удалось следующее: Надя познакомилась с Даниелем и Себастьяном где-то полгода назад. Именно тогда они появились в Москве. Где они жили и чем занимались до того, Надя мне толком не сказала (мычание и неопределенные движения рук не в счет). Клуб «Ступени», как оказалось, тоже принадлежит им. И тут я стала в тупик. Можно еще понять детективов, на досуге играющих и поющих в клубе. В Европе такой вид отдыха не редкость. У моей бывшей однокурсницы есть жених-испанец. А у жениха — кузен-француз. Так вот этот самый кузен, полицейский по профессии, вместе с директором банка, школьным учителем и еще одним приятелем — кажется, барменом — в свободное от работы время играет в рок-группе, и в своем маленьком городке они — знаменитости, без которых не обходится ни одна шумная вечеринка. Но владельцы ночного клуба, занимающиеся частным сыском?! Это что-то уму непостижимое! Я так и сказала Наде, на что та, пожав плечами, ответила, что вещи, недоступные нашему пониманию, не обязательно плохи. Поспорить с этим я, разумеется, не могла.

Когда же я спросила, на какие деньги открыты оба заведения — увеселительное и сыскное, Надя посмотрела на меня совсем уж странно и холодно ответила:

— А тебе не все ли равно?

После чего предложила собираться в клуб.

— Зачем, скажи на милость, мне непременно нужно быть сегодня в этом клубе? Им что, без такой слушательницы, как я, жизнь не мила? — уныло вопрошала я, садясь в Надину машину рядом с ней. Причина уныния была проста — когда я собирала чемодан, то не предполагала, что для прогулок по раменским лесам мне понадобятся нарядные вещи, поэтому прихватила с собой что попроще — джинсы да пару водолазок. Вспомнив об этом, я попыталась от посещения клуба увильнуть, но Надя оказалась особой, вполне пригодной для роли тоталитарного диктатора, и бедная жертва авторитаризма, одетая, словно Золушка на кухне, тоскуя, подчинилась.