Седьмой день. Утраченное сокровище Библии

И пусть хранят сыны Израилевы субботу, празднуя субботу в роды свои, как завет вечный (Исх 31:16).

Третье утверждение напрямую соотносит субботу как знамение с творением.

Это – знамение между Мною и сынами Израилевыми навеки, потому что в шесть дней сотворил Господь небо и землю, а в день седьмой почил и покоился (Исх 31:17).

В данном случае нужно сначала разобраться с терминологией, что не так уж просто. С учетом того что говорил Тиллих об отличии знамения от символа, понятие «знамения» в книге Исход следует отнести к категории «символов». Тиллих говорит, что знамения (или знаки) в правильном их понимании «не участвуют в реальности, на которую указывают, в отличие от символов»[215]. Исходя из этого критерия, седьмой день – это не просто знамение, которое легко изменить или заменить. Ему присущи свойства символа. Будучи символом, он непосредственным образом участвует в реальности, на которую указывает, осязаемо и ощутимо соотнося эту реальность с человеческим опытом. Однако Йоханнес Педерсен, писавший задолго до Тиллиха, подчеркивает, что библейские знамения – это «подлинные реальности, а не просто голые сущности или факты, которые суть всего лишь символы или признаки некоего подразумеваемого, основополагающего элемента»[216]. В этой логике ни «знамение», ни «символ» не соответствуют до конца значению субботы. Скорее, суббота должна описываться какой-то собственной уникальной категорией, выходящий за рамки «знамения» и «символа», как их принято понимать в современном контексте. Тем не менее, когда Тиллих утверждает, что «знаки можно заменить из целесообразности или по договоренности, а символы – нет»[217], он описывает характеристику, которая косвенно свидетельствует об устойчивости и долговечности субботы.

В глазах многих христианских толкователей слова о том, что суббота есть «знамение между Мною и сынами Израилевыми навеки» (Исх 31:17), суживают ее рамки и ограничивают применение. Означают ли эти слова, что это знамение предназначено только для Израиля? Имеет ли суббота ограниченный охват или распространяется на всех людей?

Памятуя о словах Кассуто, который утверждает, что «святость субботы древнее Израиля и охватывает все человечество»[218], можно сказать, что данное упоминание Израиля не привязывает субботу к какому-то этносу или национальности. Слова об Израиле следует понимать в контексте опыта и призвания. То, что седьмой день говорит о Боге, важнее того, что он открывает о человеческой реальности. В этом смысле значение субботы трудно свести всего лишь к отличительному признаку определенной группы людей, как будто бы этот день является их «торговой маркой». Речь в этом стихе идет вовсе не о национальной идентичности израильтян. Суббота подразумевает священное призвание, ключевой элемент которого – свидетельствовать о том, каков Бог и как Он поступает (Исх 19:4, 5; Откр 5:9, 10). Бог отделил Себе народ, чтобы тот познавал Его и возвещал о Нем другим. Таким образом, значение субботы прежде всего в том, чтобы свидетельствовать о Божьей верности и помогать другим осознать ее. Вызволив еврейский народ из египетского рабства, Бог делает субботу богословским знамением прежде, чем она становится антропологическим краеугольным камнем или социологическим «пограничным столбом». Субботе как бы поручено сказать: ничто не отличает Бога от прочих господ, идеологий или объектов поклонения так, как дар свободы, и ничто не выражает назначение субботы так четко и ясно, как мысль, что все люди, евреи и неевреи, рождены быть свободными (Лев 26:13).

СЕДЬМОЙ ДЕНЬ КАК ЗНАМЕНИЕ НЕСЕТ В СЕБЕ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ЧЕРТЫ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТИ, НО ПРИ ЭТОМ ОН НИКОГО НЕ ОТСЕКАЕТ, ОН НАЦЕЛЕН НА ТО, ЧТОБЫ ПРИВЛЕКАТЬ, А НЕ ОТСТРАНЯТЬ