Седьмой этаж

желание отодвинуться от него подальше.

Он продолжал увлечённо рассматривать фотографии, комментируя их и

не замечая её пристального внимания. Перелистывая страницу, случайно

слегка задел её коленку. Её захлестнуло горячей волной так

неожиданно, что она с трудом сдержала шумный вдох. Он взглянул на

неё в этот момент, и их глаза встретились. Волнение в её взгляде

заставило его замереть. Улыбка сползла с лица. Жар разлился по телу,

перед глазами поплыл туман. Спонтанно возникшее непреодолимое

притяжение внезапно потянуло их друг к другу, как магнитом. Губы

слились в поцелуе. Почти забытые ощущения вынудили его совсем

потерять голову на миг. Он безотчётно притянул её ближе, пьянея от

ощущения её податливости и ответного желания. Мысли уступили место

чувствам, которым он уже давно не позволял себе давать волю…

Из каких-то тщательно охраняемых тайников души в уплывающее

сознание вдруг прорвался укор в глазах цвета лаванды. На него словно

опрокинули ведро холодной воды, отрезвляя.

Он осторожно отстранился от неё и какое-то время не знал, что сказать.

Она тоже отодвинулась от него немного и сидела, закусив губу и

сосредоточенно изучая свои колени.

— И-извини, пожалуйста… Не знаю, что на меня нашло… Я не должен

был себе позволять… Прости.

Он чувствовал себя препаршиво.

Ира всегда была очень понятливой. Она отлично поняла, что он

извиняется не только за свою несдержанность.

— Да ладно тебе... на нас обоих нашло, — она ещё не совсем справилась

со смущением, но тон был довольно бодрым. — Слушай… давай просто

забудем и всё, ладно?

— Ладно… Ты правда не обижаешься?

— Правда. Пошли чаю попьём. У нас же ещё пирожные есть.

Он согласно кивнул головой.

Они пили чай на кухне, усиленно стараясь поддерживать разговор на

отвлечённые темы, чтоб сгладить неловкость. Впрочем, Ира не видела

смысла в том, чтоб переживать из-за произошедшего, в отличие от

Глеба, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. Она не

считала, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Однако её очень

занимал вопрос, что же его остановило. Уж точно не юношеская

застенчивость и неопытность. Она не была на него в обиде за то, что он

не захотел переводить свои отношения с ней в разряд романтических,

для неё самой это было бы слишком поспешно. И всё же, что-то слегка

саднило в душе, не давая ей покоя. У неё имелись определённые

предположения насчёт Глеба, и она решила найти им подтверждение.

Когда он, уже прощаясь, стоял в дверях, она с самым невинным видом

заявила:

— Передавай от меня привет Эмме. Надеюсь, она меня помнит.

У него от неожиданности в первую секунду стал такой вид, будто его

поймали с поличным. Он тут же справился с замешательством и напустил

на себя свою обычную невозмутимость.

— Хорошо, передам, — кивнул он, потом добавил, немного помявшись, —

Ириш, послушай… я ещё могу рассчитывать на твою дружбу? Мне

страшно жаль, если я всё испортил.

— Господи, Глеб, да не заморачивайся ты! Я же тебе сказала, забудем!

Разбрасываться такими друзьями, как ты, из-за пустяков было бы весьма

недальновидно с моей стороны. Не рассчитывай, что ты так легко от

меня отделаешься, — отшутилась она.

Он улыбнулся, явно испытывая облегчение и благодарность.

— Спасибо. Ну что, тогда до встречи?

— Конечно. Я тебе позвоню. Пока.

Закрыв за ним дверь, Ира самодовольно хмыкнула, гордясь своей

сообразительностью.

— Так значит, девушки в твои планы не входят? Ну-ну... Блин, ну что ж

меня так жаба-то давит от того, что он уже занят?! М-да… и кто бы мог

подумать, что наш тихоня Глеб может вот так, вдруг, меня зацепить… Да

ладно, это просто случайный бзик, у меня с ним всё равно ничего не

вышло бы. Обойдусь… Нет, это точно не моё… Ну и фиг с ним со всем!

И она, посмеиваясь над собой и отгоняя досаду, пошла убирать посуду

со стола.

***

Покинув квартиру Иры, Глеб прямо от лифта телепортировался к себе в

комнату. Не было никакого желания тащиться через весь город своим

ходом.

Он швырнул куртку в угол, плюхнулся на кровать, даже не

потрудившись снять обувь, и уставился в потолок. Унявшееся было

беспокойство, опять зашевелилось в нём, раздражая своей неуместной

назойливостью. Он злился на себя и не мог понять, что такое с ним

творится. Будучи человеком рассудочным, привыкшим мыслить трезво и

практично, он не выносил неопределённости и неясности ни в чём, а уж

в собственных чувствах и подавно. Он обязательно должен в этом

разобраться. У него слишком много важных дел, требующих покоя и

равновесия, без которых он не сможет выполнять поставленные задачи,

и смута в душе ему сейчас абсолютно ни к чему. Ему не впервой

справляться со своими эмоциями, справится и сейчас. Сейчас он

разложит всё по полочкам, найдёт причину и справится с проблемой.

— Действуй, док. Помоги себе сам.

Эта ироничная мысль заставила его усмехнуться.

— Итак, что с нашим больным? Прежде всего, ему всё же досадно, что он

оказался таким слабаком. Да-да, ты слабак, брат. Даже не пытайся

спорить, нет тебе оправдания. Хочешь сказать, ты, всё-таки, мужчина, а

физиологию пробкой не заткнёшь? Плохая отмазка, приятель. Отмазка

для сопляков. Ты умеешь контролировать свои желания, ты прекрасно