Седьмой этаж. Летняя история

 — Этого не случится, Лин. Ты всегда найдёшь выход. Ты же сама сказала, что надо только верить и прорываться... Я не думаю, что твои возможности обусловлены только тем, что в тебе хранится какой-то источник света. Тебе не просто так его доверили. Ты способна сохранять этот свет и делиться им с другими, потому что ты сама особенная. Ты же вирефия. Ты — земной ангел, — выдал Пётр с таким выражением лица, словно неожиданно нашёл тот самый аргумент, который должен непременно убедить её в том, что он не ошибается в своих рассуждениях. — Разве может ангел забыть о свете и заблудиться в темноте? Это же какой-то абсурд, согласись, — улыбнулся он ей.

 Она улыбнулась в ответ.

 — Понятия не имею, может ангел заблудиться, или нет. Ты же знаешь, что к ангелам я не имею никакого отношения, — хмыкнула она. — Но, всё равно, ты прав, я что-то уж очень разнюнилась. Всё правильно, глупо сомневаться в себе и чего-то бояться. В конце концов, наверное, нет ничего удивительного в том, что я иногда чувствую усталость, мне же каждый раз приходится справляться с крайней степенью отчаянья, а это не может не требовать определённых душевных затрат. Так что, всё нормально, — оптимистично заявила Лин, уже нисколько не сомневаясь ни в его словах, ни в собственных утверждениях. — И вообще, я же вирефия, мне по статусу не положено унывать и быть пессимисткой, — с лёгкой иронией прибавила она и улыбнулась.

 — Точно, тебе не положено, — улыбнулся Пётр в ответ.

Он отпустил её руку, помялся немного и не слишком уверенно поинтересовался:

 — Лин… можно мне спросить…?

 Она согласно кивнула.

 — Скажи… у вас с Никитой всё в порядке? — выдал он, чувствуя, что покрывается краской, и досадуя в душе на то, что разучиться краснеть ему, по всей видимости, по гроб жизни не удастся. — Я не в том смысле, я просто…, я к тому что…, — смущаясь всё сильнее и торопясь высказаться до конца, бормотал он, — просто, если у тебя есть личные проблемы, вдруг это может быть одной из причин того, что тебе сложно справляться с чужой болью…

 — Нет, Петь, у нас с Никитой всё хорошо, — спокойно сказала она, делая вид, что совсем не замечает его смущения. — Мне понятна твоя логика и, по идее, ты должен быть прав. Но вот, что странно… Ты ведь помнишь, как всё начиналось?

 Он кивнул. Ещё бы он не помнил.

 — Когда у меня появились эти способности, у меня ведь как раз всё было очень плохо на личном фронте, но я была рада помогать кому-то и ничего не боялась. Тогда мне даже в голову не приходило, что это может тяготить меня, — рассуждала Лин. — Всё тогда было так просто и понятно. И силы были, и уверенность в себе. Выходит, моё личное душевное состояние никак с этим не связано.

 — Выходит, так, — согласился Пётр. — Ну и отлично, значит, эту причину мы можем исключить…

 Он немного помолчал, потом прибавил:

 — Лин, я так понимаю, ты не рассказывала Никите о своей проблеме?

 — Нет, я не хочу, чтоб он об этом знал, — сказала она, выразительно на него взглянув.

 — Почему? Ты что, не доверяешь ему?

 — Доверяю, — усмехнулась Лин. — Просто… Петь, он и так боится за меня. Не говорит об этом, ни о чём не спрашивает, но я же чувствую, что он всегда очень беспокоится, когда я ухожу. Если я ему расскажу, он совсем перепугается и станет уговаривать меня никуда не летать. Нет, он не эгоист, и он меня понимает, — поспешила прибавить она, — он отлично всё понимает, но если он узнает, что что-то не так, ему плевать будет на весь мир и на чужие проблемы, ему важно будет только, чтоб со мной ничего не случилось. А я должна продолжать делать своё дело, и мне ни к чему лишние сложности. Понимаешь? Разве ты на моём месте захотел бы, чтоб Ася знала обо всём и умирала бы от беспокойства за тебя? Ты стал бы ей рассказывать?

 Он озадачено молчал какое-то время, потом мотнул головой и сказал:

 — Нет, наверное, не стал бы… В то же время… если бы не со мной, а с ней происходило бы что-то подобное, я хотел бы знать об этом. Представляешь, как это ужасно — не иметь ни малейшего понятия о том, что с твоим любимым человеком что-то не так? Мнимое благополучие. Ложь во спасение… Как же всё это сложно..., — пробормотал он, растирая пальцами лоб.

 — Да, сложно, — согласилась Лин. — В отношениях всегда всё сложно.

 Они сидели рядом, плечом к плечу, и какое-то время молчали, думая каждый о своём. Пётр сосредоточенно разминал пальцами травинку и пялился в одну точку перед собой, по всей видимости, всё ещё силясь решить дилемму. А Лин думала о том, что они сидят сейчас тут с ним вдвоём, совсем, как когда-то, когда они были друзьями, он так обстоятельно и серьёзно обо всём рассуждает, стараясь разобраться в её проблемах, и ей от этого становится так спокойно.