Седьмой гном

— Совсем немного…

— Ладно, договорились! — легко согласился мальчик и улыбнулся. На его щеках появились ямочки, от вида которых у Симы сладко заныло сердце.

"Как же ты похож на него! Так же легко соглашаешься…"

Сима прикрыла ладонью глаза, и Илюша тут же отложил ложку.

— Ты почему плакаешь?

— Я не плачу, ты что! Просто что-то в глаз попало.

— Может, я посмотрю?

— Ты мой хороший! Все уже прошло! Наелся? Хочешь добавки?

Илья перевел взгляд на щенка. Тот сунул нос под блюдце и, сдвинув его в сторону, стал обнюхивать пол.

— Кажется, у Чихуна отличный аппетит! — подскочила Сима и разделила остатки каши между двумя своими маленькими мужчинами.

— А ты уже поела? — серьезно осведомился Илья.

— Конечно! И сейчас мы будем пить чай! Знаешь, тут есть отличный индийский! Со слоником. А к нему сахарок.

Илья задумчиво смотрел на то, как Сима вскрывает бумажный брикет, как кипятит воду в металлической кружке, а потом сыпет внутрь коричневые сухие листочки.

— Мама, а этот домик Бабы Яги?

— Нет, конечно, — вздрогнула Сима, опять подумав о Горецкой. — Нет никакой Бабы Яги.

— Мама, а когда мы домой пойдем?

Она взялась за кружку и обожгла пальцы. Закусив губу, медленно досчитала до пяти.

— Скоро, милый. Я тебе обещаю…

Глава 11 Макар

Чердынцев задрал голову и посмотрел на окна второго этажа.

— Ну что ж, Макар Дмитриевич, давайте порешаем, как нам дальше быть, — Щербинин поднял воротник пальто, затем достал платок и шумно высморкался. — К нотариусу? — он взглянул на часы. — Загулялись мы с вами, батенька, надо бы поторопиться. Тут рядышком.

Они сели в машину и уже через пять минут оказались на месте. В нотариальной конторе тоже не потратили много времени. Макару сделали копии документов и выдали приглашение посетить нотариуса через два дня.

Чердынцев спорить не стал — днем раньше или позже, но дела следовало довести до ума. Свалившаяся ему на голову квартира и связанные с ней хлопоты не особо волновали. Странное ощущение дежавю продолжало держать в напряжении и требовало от Макара каких-то действий, зерно которых было скрыто от глаз, но продолжало будоражить ум.

— Завтра вы справочку в больнице возьмете, а потом Славику ее отдадите. Свидетельство о смерти на руки получите… А там и в права войдете, как незабвенная Амалия Яновна и хотела… — бубнил худрук, семеня рядом с ним.

Когда у Щербинина зазвонил телефон, они остановились на площади. Макар увидел, как раскрылись двери Добринского театра, и по лестнице стала спускаться толпа ребятишек. До него донесся веселый гомон, а где-то на заднем фоне зазвучала новогодняя мелодия.

— Да, котенька, я уже здесь. Конечно, встречу, не переживай! Да-да, спрошу обязательно! Ты ж моя лапонька, умница, заюшка-хозяюшка…

Макар скосил глаза, прислушиваясь к разговору. Щербинин разрумянился, мех на его шапке надо лбом покрылся инеем.

— Жена приглашает, Макар Дмитриевич! Познакомиться и отобедать. Я ж вас тепленьким подхватил и везде таскаю, а вы голодный…

— Нет, Альберт Венедиктович, — покачал головой Макар. — Мне крайне приятно ваше внимание, но думаю, это лишнее. Здесь же у вас наверняка есть какое-то кафе или ресторан.

— Есть, конечно, но, если вы откажетесь, супруга меня загнобит. И я не шучу. Она мне этого никогда не простит! Так что от вас зависит мое дальнейшее счастье и благополучие!

Изо рта Чердынцева вместе со звуком «пфф!» вырвалось облачко морозного пара, что означало высшую степень удивления и неприятия подобной ситуации.

— Катя, Катя! Я здесь! — вдруг замахал рукой Щербинин, и из толпы детей им навстречу выбежала голенастая девчушка лет тринадцати в ярком зеленом пуховичке и серой вязаной шапочке.

— Папа! — она с визгом бросилась на шею худруку и повисла бы, если бы не была с ним одного роста. Из-под ее шапки торчали две косицы, а на щеках алели кругляши румян, определенно нанесенные искусственным путем.

— Устала, дочка? — спросил Щербинин, одновременно подмигивая Макару.

— Еще бы! Репетиция и две елки! Упахалась, с ног валюсь! — заметив Макара, девочка с интересом стала его разглядывать. — Здравствуйте!

— Здравствуйте, — улыбнулся в ответ Макар, подумав, что наступил подходящий момент, чтобы откланяться.

Но худрук радостно заявил:

— Макар Дмитриевич — наш друг, Катенька. И сейчас мы вместе отправимся обедать. У Макара Дмитриевича шикарная машина, так что поедем, как короли!

Возразить Чердынцеву было нечего. Собственно, он и сам хотел предложить подвезти «упахавшуюся» младшую Щербинину вместе с отцом, но попросту не успел. А как говорится, кто первый встал, того и тапки. Тем более, борщ давно переварился, и желудок требовал свежей пищи.

В дороге Катенька рассказывала обо всем на свете, и от ее болтовни у Макара звенело в ушах. И это было даже очень хорошо, потому что мозг уже кипел от мыслей, связанных со смертью Горецкой.

— Катюша у нас с девяти лет выступает, — гордо заявил Щербинин. — Кого только не переиграла — и снежинку, и Снегурочку, и пажа в «Золушке», и Динь-Динь.

— Динь что, простите? — переспросил Макар.