Седьмой гном

Выбежав на дорожку вдоль железнодорожного полотна, Серафима перешла на быстрый шаг. Запыхавшись, она не обращала внимания ни на холод от попавшего в ботиночки снега, ни на озноб, моментально проникший под одежду. Краем глаза Сима глядела по сторонам — на чужие окна и дворы, вздрагивая от малейшего движения. Но пока вокруг было тихо — лишь птицы, взлетая с веток, оставляли за собой фейерверк искрящейся пыли.

На небольшой станции тоже никого не было. Сима опустила голову и направилась сразу к лавке, которая, по всей видимости, служила и залом ожидания. В дверях она столкнулась с невысокой, дурно пахнущей тощей личностью в затрапезной зимней куртке и грязных штанах. Личность тут же дыхнула на Симу тяжелым перегаром и неожиданно тонким голосом прогундосила:

— Куды пр-р-р-ешь! Не видишь, люди идут!

Сима дернулась, освобождая дорогу и отворачиваясь от удушливого запаха.

— Собаку мою не видела? — визгливо рявкнула личность, покачиваясь из стороны в сторону. Из кармана куртки появилась початая бутылка, и уже через мгновение содержимое ее убавилось ровно на треть, провалившись в глотку пьянчужки. — Ушастую такую? Не видела?

— Нет, — коротко ответила Сима, протискиваясь в дверь.

— Найду эту гниду, уши оторву! — донеслось снаружи.

Оказавшись в лавке, Сима быстро огляделась.

— Никак не угомонится Нюрка-то! Управы на нее нет. Ведь трезвая — человек, а как выпьет, как есть скотина… — сказала продавщица, выглянув в окно. И тут же заявила Симе: — Уже закрываемся.

— Да? — вздрогнула Серафима, судорожно копаясь в кармане и выуживая кошелек.

— Мы до двенадцати работаем. Хлеб и молоко еще с утра разобрали. Чего сидеть?

— Молока совсем не осталось? — дрогнувшим голосом переспросила Сима.

— Так один бидон только привозят сейчас. Народу-то никого почти не осталось, кому возить? — вздохнула продавщица. — Закрою я эту богадельню. Надоело зазря валандаться. Летом еще куда ни шло, а зимой… — она махнула рукой. — На новогодние каникулы народ приезжает, так с собой все везет. А те, кто на постоянке, тоже все в Добринске закупают. Вы к кому приехали?

— Я… — Сима скользнула глазами по полупустым полкам, — А картошка у вас есть?

— Смеетесь, что ли? — выпучила глаза продавщица. — Вон пироги с картошкой берите, три штуки осталось. Сама пеку. Что не продаю, мои съедают. А уж что им не лезет, свиньям скармливаю, — хихикнула она. — С утра два поезда по пять минут стоят. Кто не успел, тот опоздал!

— Дайте гречку, пожалуйста, и хлебные палочки. Еще мясной паштет, — Сима достала кошелек и перебрала купюры. — Две банки. А вот это что, — она перегнулась через прилавок, — молоко?

— Концентрированное, — кивнула продавщица. — Давно стоит, никому не надоть. В начале поселка козье можно купить, если хотите. Бабка Галя торгует. К ней из города за ним приезжают. Только надо с вечера заказывать, чтобы свежего утром взять. Вы из какого дома?

— Я не живу здесь, просто… посмотреть хотела. Может, на лето дачу снять, — покраснела от собственного вранья Сима.

— А… ну не знаю, смотрите, конечно. Река у нас мелкая, лес далековато. В той стороне дома старые, участки еще при Брежневе давали, — махнула она рукой. — Я там никого не знаю. Уж, поди, не по одному хозяину сменилось. А те, кто поближе живут, семейные, вроде. К ним и так из города толпой родственники едут. Но если вам надо, я могу поспрашивать, — предложила она. — Вы телефон свой оставьте!

— Да мы разные места смотрим, прицениваемся, — заторопилась Сима. — И сейчас вот поедем…

— С мужем, что ли?

— Да… с мужем, — вздохнула Сима. — Вернемся поздно, в магазин уже не захочется идти.

— Понятно. Ну так что, заберете? — продавщица покрутила в руках железную банку с молоком.

— Возьму, — кивнула Сима. — Жаль, что у вас картошки нет. Мне бы на суп и пюре…

Женщина хмыкнула и качнула головой:

— Что же это у вас дома, и картошки нет?

— Нет, — шмыгнула носом Сима.

— Ну ладно, продам я вам мешок, так и быть… — продавщица снова выглянула в окно. — Свойская. Урожай хороший был, так у меня излишек. За тыщу мешок отборной. Берете?

Сима вспыхнула и торопливо проговорила:

— Нам хранить негде, ни сарая, ни подпола нет. Испортится.

— Ой, горе какое! — то ли в шутку, то ли всерьез, воскликнула продавщица. — И как вы в городе живете? Картошку поштучно покупаете? Не понимаю… Ладно, — она сложила покупки Симы перед собой и привычно защелкала деревянными кругляшами счетов, игнорируя кассу. — Хоть пять кило возьмешь?

— А сколько это будет стоить? — покраснела Сима.

— Так говорю же, свойская. По полтиннику! Как от сердца отрываю.

— Да, я бы взяла. Только мне идти уже надо, тороплюсь… — посматривая на дверь, занервничала Сима.

— Так я рядом живу! Сейчас закрою и пойдем.

Сима отсчитала деньги и стала рассовывать по карманам покупки.

— Муж-то у тебя где? — спросила продавщица, стаскивая замызганный халат.

Сима отвела глаза, пытаясь придумать что-то вразумительное.

— В машине поди сидит? — ответила за нее женщина. — Вот все мужики такие — баба за картошкой, а он за ложкой! Ой же ж…