Седьмой камень

Свиток находился в одном из четырнадцати сундуков, с которыми Чиун всегда переезжал с одного места на другое. Только в двух из них находилась его одежда, а в остальных содержались в основном старинные безделушки, а также множество свитков хроник Синанджу. Чиун попытался как-то ввести содержание этих свитков в память компьютера, но по случайности компьютер стер страницу с именем Чиуна, после чего Чиун стер с лица земли продавца компьютеров.

Римо отыскал первый список с дарами, где значились лошади и гуси, ячмень и просо, а также бронзовая статуя какого-то давно сгинувшего бога.

К тому времени, когда они подошли ко времени китайских императоров и миллиарду золотом, мысли у Римо стали путаться. А когда они достигли места, которое Чиун назвал самым важным, Римо встал, собираясь заняться рисом.

— Сядь. Это самое важное, — и Чиун поведал Римо о принце, который соглашался заплатить, но не прилюдно.

— Это уже будет последнее? — спросил Римо.

— На сегодня — да, — ответил Чиун.

— Ладно. Давай, — согласился Римо.

Ему вдруг очень захотелось понять, умеют ли чайки мыслить. А если умеют, то о чем они думают? А песок думает? Был ли рис на самом деле свежим? Может, сегодня надеть сандалии? Обо всех этих предметах и размышлял Римо, пока Чиун старательно втолковывал ему: нельзя позволить, чтобы считалось, будто наемному убийце не заплатили, ибо тогда другие тоже попытаются не платить. Однажды такое произошло, и именно по этой причине некоего принца следовало преследовать по всему известному тогда миру.

— Они испробовали один за другим шесть способов защиты, и все шесть оказались бесполезными. Из одного края в другой бежал тот принц, и таким образом Рим и Китай, Крит и Скифия узнали, что никто не смеет оскорбить или опозорить Синанджу.

— Так где же его в конце концов убили? — спросил Римо.

— Его не надо было убивать. Цель преследования заключалась в том, чтобы доказать и защитить священную и непреложную истину: ассасину должно быть заплачено. Тогда как ты даже не думаешь о дарах, и после этого еще жалуешься, что сходишь с ума.

— И что же произошло с тем принцем, который не заплатил? — снова спросил Римо.

— Он был лишен и своего королевства, и безопасного места, где мог бы преклонить голову для отдыха, лишен славы и чести. Точно ночной вор, точно ничтожнейший червь вынужден был он скрыться, дрожа от страха.

— Значит, мы упустили его? — просил Римо. — Синанджу упустило его?

— Займись своим рисом.

— Мы все-таки упустили его, верно? — упрямо продолжал спрашивать Римо, и лицо его вдруг просияло.

— Послушай, на твоем лице написано счастье. Если в ты только видел свою злобную белую усмешку, ты бы сгорел со стыда.

— Мне совершенно не стыдно. Я хочу узнать, как было покончено с принцем. Покажи мне его голову. Когда-то в Багдаде это было весьма популярно — выставлять головы казненных на городских стенах. Вот я и хочу посмотреть на такую голову.

— Он был унижен, — заявил Чиун.

— Мы не смогли его заполучить, правильно? Так как же тогда все разговоры о том, что якобы существует лишь один мир, где можно прятаться, а поскольку в этом же самом мире есть мы, следовательно, спрятаться нельзя нигде. Никто не может укрыться. Даже мы не можем. Куда же он скрылся, папочка?

— Рис.

— Теперь мой отпуск начинает мне нравиться, — заявил Римо. — Я хочу узнать, где он спрятался. Афины? Рим? Китай?

— Это, — возразил Чиун, — нехороший отдых.

— Кто его упустил — Великий Ванг или другой?

— Отстань, — буркнул Чиун, подбирая складки своего кимоно и пряча в них свиток.

Именно поэтому Римо никогда не хотелось изучать дары Дому Синанджу. Это же очевидно. Он не был готов к этому, а он, Чиун, не намерен заниматься превращением бледного клочка свинячьего уха в подлинного Мастера Синанджу. Некоторые вещи находятся за пределами возможностей даже Великого Чиуна.

* * *

Уорнер Дебни совершенно не выносил двух вещей. Во-первых, терпеть поражение, а во-вторых — признаваться в нем, и вот теперь он вынужден страдать от того и от другого, да еще когда речь идет о клиенте, у которого больше денег, чем у арабских шейхов.

На его глазах полученный им заказ и деньги улетучивались, несмотря на кучу находившихся в его чемоданчике подслушивающих устройств, некоторые из которых все еще были приклеены к полоскам пластыря. Он пытался объяснить мистеру Воберну, почему оказалось невозможно прослушать эту парочку.

Мистер Воберн обладал самыми холодными глазами из всех, какие Дебни когда-либо видел на человеческом лице. И движения у него были странные, очень странные, даже для богатого наследника, который привык, что его всегда обслуживают. Медленные. Медленные жесты и каменное лицо. А поскольку этот богатый отпрыск Вобернов оказался весьма неразговорчивым, то есть он вообще ничего не говорил, точно какой-нибудь чертов король, восседающий на своем треклятом троне, Уорнеру Дебни из “Систем безопасности Дебни, Инк”, приходилось самому говорить гораздо больше, чем хотелось бы.