Седьмой круг

Элизабет посмотрела в красивое задумчивое лицо Мельбурна. Неожиданное щемящее чувство пронзило ее грудь. Он ничего не отвечал, и просто глядел в ее глаза, словно ища в них ответы на свои вопросы.

— Ты помнишь, я читала тебе, когда ты был прикован к постели? Помнишь строки:

Обжорство, леность мысли, праздный пух

Погубят в людях доброе начало:

На свете добродетелей не стало,

И голосу природы смертный глух.

Я перечитывала их снова и снова. Я хотела донести до тебя смысл, объяснить, как много ты теряешь, продолжая лелеять свой гнев и потакая порокам. Это так странно, я действительно верила, что смогу помочь тебе измениться. Я бы могла полюбить тебя, Ричард, будь ты чуточку добрее к людям.

— Ты уже почти любишь меня, Бет. — мягко сказал Мельбурн. В его взгляд прокралась грусть, и он нежно коснулся ее щеки. — Я понял это сегодня. Когда ты поцеловала меня. Ты считала этот поцелуй наказанием, но он был настоящим. Он ошеломил меня глубиной твоих чувств. Я думал, что меня уже нельзя удивить или взволновать. Я вижу отрицание в твоих глазах. Но не нужно…. Я понимаю, понимаю, Элизабет. Ты не позволишь себе принять любовь ко мне. Никогда. Мы ходим по лезвию бритвы, страсть на грани фола. Мы одержимы друг другом. И этого нельзя отрицать, нельзя закрыть глаза и притвориться. Ты всегда говоришь правду, ты не умеешь лгать, но сейчас, Бет, ты готова обмануться. Ради спокойствия души и сохранения сердца. Открою тебе тайну, милая. Слишком поздно.

Есть существа, которые глядят

На солнце прямо, глаз не закрывая;

Другие, только к ночи оживая,

От света дня оберегают взгляд.

И есть еще такие, что летят

В огонь, от блеска обезумевая:

Несчастных страсть погубит роковая;

Себя недаром ставлю с ними в ряд.

Это тоже про нас, Элизабет. Вопрос в том, что дальше?

— Ты учил сонаты Овидия? — невольно улыбнулась Лиз. Странно, но все сказанное Ричардом, не вызвало в ней волну негодования или несогласия, а, наоборот, наполнило душу покоем. Он понимает ее, как никто другой.

— Моя жена была одержима им. Теперь ты. Лирика не для тебя, Бет. Тебе больше подошло бы творчество Данте Алигьери.

— Я читала "Божественную комедию". Ты знаешь, чем больше зла и боли вокруг, тем сильнее душа рвется к свету и красоте.

Элизабет дотронулась до ладони Ричарда, которой он ласкал ее лицо и мягко сжала его пальцы.

— Я знаю, почему ты тогда сорвал с меня украшения и разорвал платье. — неожиданно произнесла она твердым голосом, глядя ему в глаза. Она заметила, как сузились зрачки Ричарда и напряглись скулы. Ледяное выражение исказило красивые черты лица. Он вырвал свою руку и попытался отвернуться. Но Лиз удержала его за плечо.

— Нет, не отворачивайся от меня. Мы должны поговорить. Это необходимо. Ты знаешь, что Роберт рассказал мне обо всем, что сделал Флетчер с твоей семьей и жителями замка. Он забрал вещи твоей жены, как трофеи и принес мне. Но я понятия не имела. Когда я увидела ее портрет, это стало для меня настоящим шоком. Страшно представить, что почувствовал ты, когда увидел меня в ее платье.

— Хватит, Бет. — хрипло сказал Ричард, протестующе поднимая руку. — Кого ты пытаешься оправдать? Меня? Или себя? Теперь ни платье, ни изумруды, ни мои чувства не имеют смысла. Ты никогда не принадлежала ему. Я уничтожал тебя только за то, что Флетчер хотел тебя. Какая ирония. Скоро ты отправишься в Лондон, и тебя будет желать половина придворных кавалеров.

— Ты ошибаешься, Ричард. Если бы он желал меня, то пришел бы сюда и вырвал меня из твоего плена.

— Ты бы хотела этого, Лиз? — спросил Мельбурн, пристально глядя на нее. — Скажи. Сейчас.

— Да. — кивнула она, заметив, как исказилось его лицо гримасой разочарования и боли. — Я бы хотела ничего не знать. Вернуться домой задолго до того, как узнала тебя. До того, как стала понимать твое отчаянье, твою ярость. Теперь я даже разделяю их. Мы оба одинаково презираем двух человек. Алекса Флетчера и… меня.

— Я не презираю тебя, Бет. — покачал головой Ричард. — как я могу? Ты, все, что осталось у меня. Ты нужна мне, Элизабет. Очень нужна. — прошептал он, обхватывая ладонями ее лицо. — Я хочу, чтобы ты любила меня, я хочу, чтобы ты простила меня, я хочу, чтобы ты помогла мне исправить все, что я натворил.

— Ох, Ричард. — вздохнула девушка, приникая к нему всем телом и пряча лицо на его груди, вдыхая его ставший родным запах. Сильные руки крепко обнимали ее, прижимая к себе. Когда это случилось? спрашивала себя Элизабет. Когда злейший враг стал ее возлюбленным? И настоящие ли эти чувства?

— Мы разберемся потом. Во всем разберемся. — словно прочитав ее мысли, прошептал Мельбурн. — А теперь я очень прошу тебя. Сними это чертово платье. Его слишком много.