Седьмой принцип

Нерта строго поджала губы, однако промолчала.

– А что вы скажете о девушке по имени Алия? – выдохнул свой главный вопрос Фрюж.

– А что о ней сказать?

– Есть такая девушка!

– Повелительница зеркал!

– И сов!

– Ее птица обретается в нашем саду.

– Дэдэ?

– Нет, сова!

– Обе… Оба…

– Но Дэдэ давненько никто не видел.

– Кроме тебя.

– Минуточку! – воскликнула Пустота. – У меня есть доказательство. Артефакт!

И она продемонстрировала хранимое ею сокровище – синее перо. Шум стих, но лишь на мгновение, чтобы подняться с новой силой. Однако Пустота быстро спрятала свое достояние – куда-то спрятала, никто, как всегда, не заметил куда. Перышко просто исчезло.

Принципы были возбуждены и возмущены и не стеснялись в выражениях. Пустота хранила невозмутимое молчание. Знающий и обладающий – по-пустому не говорит.

– А что же Алия? – напомнил о своем Фрюж.

– За ней присматривают норны. Так, кажется?

– Ее тоже… С ней тоже мне нельзя?

– Как раз наоборот!

– Ты этого не помнишь, но именно она помогла…

– Подкормила Лунного коня, когда он выбился из сил…

– Сердце!

– Лишь половина.

– Так что тебе придется…

– Пока не найдешь!

– У тебя ведь тоже лишь осколок.

– Покоя тебе не обрести, пока не сыщешь его вторую половину.

– В смысле ее половину…

– Конечно! Она ведь тоже терзается…

– Неизвестностью и невозможностью…

– Таков закон!

Принципы галдели и торопились рассказать, что знают, словно в детском саду. А вдруг, вот вдруг до кого-то не дойдет очередь высказаться? Совершенно невозможное событие! Фрюжу они казались чрезвычайно милыми друзьями, а не строгими устроителями и повелителями мира. Но он помнил, что для перехода в состояние вершителя судьбы каждому из них потребуется меньше чем мгновение.

Сладко заныло сердце в груди, даром что осталась лишь половина. Все-все, что там его оставалось, заныло невыносимо… сладко… «Как хорошо, как славно, что эта боль сохранилась, – подумал Фрюж. – Но странно, что они все рассуждают и выражаются как дети. Или так должно быть? Проще и честней? Проще и честней…»

Распахнулась портьера на входе, и в зал вихрем ворвался Нарада. Был воспален он яростью и только что не брызгал кипятком. За Нарадой угрюмой тенью следовал Гермес. Похоже, они все слышали. Все слышали, да не все поняли. А если поняли, то не удовлетворились услышанным.

Остановившись перед возвышением, Нарада отвесил полупоклон. На шаг позади, предпочитая тень, за ним держался Гермес.

– Где моя дочь? – вопрошал Нарада сурово.

– И где мой сын? – тянул за ним вполголоса Гермес.

– Забавно, что вы спрашиваете об этом меня! – Фрюж выпрямился в кресле. – А не вы ли оба сговаривались – меня тут просветили – за ее спиной? И за моей спиной, кстати, тоже? Не вы, нет? Может, кто-то другой? А не желаете ли рассказать об этом подробней?

Нарада с досады крякнул. Крыть, однако, было нечем. Фрюж, посуровев лицом, задумался. Пальцы его отбили дробь по подлокотникам. Полуночный пес насторожил уши.

– Ладно, кто старое помянет… – сказал Фрюж наконец. И обратился к Гермесу первому: – Начнем с вас. Где сын ваш, вы прекрасно знаете и без меня – там ему быть! Пусть он сделает счастливой ту женщину, возле которой обретается и с которой сам себя связал. Верней, пусть только попробует не сделать ее счастливой! Срок – ее жизнь. Думаю, это справедливо. А справедливость, – он поискал глазами Нерту, – закон, не так ли?

Дождавшись кивка богини, он хлопнул ладонями по подлокотникам:

– Быть по сему! Кстати, многомудрый, хотелось бы обсудить с вами еще один вопрос. Касательно ваших талариев. Возможно ли и мне такие справить? Но позже, позже, ладно?

И – к Нараде:

– А с вами…

Фрюж легко поднялся, сбежал по ступеням вниз и, подхватив под руку вечного скитальца, увлек с собой в сад.

– С вами, уважаемый, нам есть что обсудить, не так ли? – говорил он старику. – Тем более что вы и сами обещали кое-что мне растолковать. Помните?

Пара шагов – и оба растворились в многомерности пространства. Полуночный пес не отставал от хозяина ни на шаг.

Последнее, что увидели оставшиеся на поляне, как вслед за ушедшими тень птицы тишайшим образом скользнула наискосок. Тени всегда так, чуть что – скользят наискосок. Саму птицу при этом никто не заметил, а какого цвета было ее оперение, по тени судить сложно. Ну, так ведь это вскоре само определится, верно? Кстати, будьте внимательны, если заметите, что над головою вашей вьется птица, знайте, она как минимум ваша удача, а если повезет – судьба.