Седьмой рыцарь

Все это в совокупности с той непоколебимой уверенностью, которую излучал молодой герцог, невольно оказывало давящее воздействие, вынуждая подчиниться.

— Мы принимаем твое предложение, будущий король. Это честь для нас. — Выражая общее мнение, проговорил один из них.

Ничего не отразилось на невозмутимом лице наследника, хотя внутри он и ощущал трепет торжества. Это казалось первым шагом к настоящим победам, к трону, к славе.

— Клятва. — негромко проговорил, протягивая руку, чтобы отпустить голосистого шамана из сети, и не гладя на него добавил: — Ты первый.

Ругался шаман еще долго, но клятву принес сразу. А после того, как клятва была принесена всеми, степь накрыл купол тишины, и Филберт сказал:

— Я буду здесь через неделю. За это время отберите себе верных людей, все они тоже принесут клятву, после чего их примет в подчинение Норберт.

Он показал на мага за своим левым плечом и добавил, пристально оглядев всех:

— Вы станете драконом.

Давящая тишина взорвалась разноголосым гомоном степняков.

— Нет такого колдовства!

— Ты сошел с ума!

— Драконья кровь залила тебе мозги!

— Тихо! — негромко произнес Филберт, каким-то образом перекрывая шум. — Успокойтесь.

Снова воцарилось молчание.

— Что делают драконы? — спросил он и, не ожидая ответа, продолжил: — Они жгут поселения и угоняют женщин. Вот этим вы и займетесь. Остальное не ваше дело.

— Насчет женщин, — спросил один из вождей после короткого размышления. — Ты не шутил?

— Я похож на шутника? — спросил Филберт, вставая.

Недоверчивая заинтересованность на лицах степняков вызвала у него нехорошую улыбку. Первый рыцарь стоял у костра, сопровождавшие его генерал и маг по бокам. Обвел взглядом степняков и проговорил:

— Через неделю. И кто не явится, пусть пеняет на себя.

В ту же ночь Виллоур представил подробный отчет о действиях наследника на восточной границе Илтирии. Старший над наблюдателями не скрывал в своем докладе ничего, считая, что это бессмысленно. Ничего, кроме того, что касалось его королевы. Но эту тему поднимать пока рано. К тому же, Виллоуру надо было остаться вне подозрений.

Получив эти сведения от наблюдателей, Хаториан задумался.

Замысел ясен. Внушить всем, что дракон разоряет мирные селения, а потом бросить клич: «Убить дракона!». До такого за последние четыреста лет еще никто не додумался. Неплохо.

Мальчишка оказался прытким.

По лицу короля скользнула улыбка. Фактически он сам и сделал герцога Танри наследником престола Илтирии. Своими руками, усмехнулся он, вернее своими и Хатора. А что поделаешь, надо же было как-то заполучить Виль?

Впрочем королю Джагарта сейчас было не до первого рыцаря с его интригами. Пусть все идет как идет, раз уж очередной войны не избежать. Совсем иное волновало Хаториана.

Виль. Его синеглазая принцесса. Ни о чем другом он думать не мог. Мысли о ней поглощали его, заставляя неотступно следовать за девушкой и терзаться сомнениями. Непривычное состояние духа, от которого не спасали ни попытки заняться делами, ни философские рассуждения.

Минуло несколько дней.

Виль не понимала, что произошло. Ведь было все хорошо…

Она так радовалась, что Хаториан позволил ей встретиться с отцом. Обещал, что в следующий раз отведет ее к ним.

А потом в какой-то момент вдруг заметила, буквально кожей ощутила, что он смотрит на нее как-то… не так. Смотрит, словно хочет проникнуть в душу.

Она ведь уже научилась различать его настроение по выражению лица, хотя на застывшей прекрасной физиономии Хаториана, казалось вовсе не бывало никакого выражения. Просто…

Угольки в его глазах раньше загорались теплом на мгновение. Теперь они постоянно тлели в глубине его глаз лихорадочным огнем, словно что-то сжигало его изнутри. И от этого ей становилось тревожно. И почему-то томительно. Странная дрожь разливалась по телу, стоило увидеть Хаториана.

А еще в последнее время они почему-то часто сталкивались в коридорах. Как-то раз она даже налетела на него, когда неслась сломя голову. Он придержал ее, выпустил не сразу.

Виль показалось, будто в легкие залили какую-то сладкую отраву, и стоит ей поднять на него глаза, тотчас задохнется. Душный волной поднялся жар. Что она пролепетала в полубеспамятстве, что он сказал ей в ответ, сама не помнила.

Что до окружающих, то вокруг нее словно образовалась какая-то звенящая пустота. Все как будто притаились и ждали от нее чего-то. А временами она ловила не себе странные взгляды рыцарей. Королева Феодора, к которой она приходила каждый день, тоже странно на нее посматривала, но слава Богу, ни о чем не спрашивала.

Оставаясь наедине с собой в ванной, Виль не могла удержаться от слез, кляня свою глупость. Раньше они хотя бы разговаривали с ним, а теперь Хаториан угрюмо молчал. Девушка терзалась, догадывалась, что задела его самолюбие своими бесконечными разговорами о гареме. Ей не следовало выказывать ему свое недоверие. А теперь он. конечно, обиделся, и не хочет с ней иметь ничего общего.

Осознавать это было просто ужасно.

Опять повисло напряжение.

О, какими тяжелыми и полными сомнений были эти дни для Хаториана…