Седьмой совершенный

– Известно ли тебе, Убайдаллах, что-нибудь о власти румийских пап?-спросил Абу Абдаллах .

– Почему ты спрашиваешь об этом? - удивился халиф.

– Папская власть - духовная, она не простирается на светскую и военную сферы жизни общества. Румийский папа - владыка над душами своей паствы.

– Что ты хочешь этим сказать? - ледяным тоном, отчетливо произнес халиф.

– Я предлагаю тебе, Убайдаллах, поскольку ты есть самый главный наш имам, то есть лицо духовного звания, заняться духовным воспитанием этой страны. А светское управление оставь мне, я в этом сведущ, ведь я был мухтасибом в Басре. Ты же не станешь отрицать, что я как никто другой, заслуживаю этого. Итак, ты согласен?

Улыбка зазмеилась в устах Убайдаллаха, он встал и подошел к Абу Абдаллаху. Некоторое время они стояли друг против друга. И каждый пытался внушить противнику свою волю. Были они одного роста и телосложения, и примерно одинаковой силы.

– Неужели, - наконец сказал халиф, - неужели, ты презренный раб, хоть на миг допускаешь, что я соглашусь с этим?

– Я не раб, - сказал генерал, - я свободный человек, в прошлом мухтасиб, а ныне воин. Я думаю, что ты согласишься, Саид! Прости, но я устал стоять, я посижу на твоем стуле, жесткое мне на пользу. Поясница, знаешь ли, беспокоит, лекари так говорят, а ты как считаешь? Правы они или есть другие снадобья? Ты ведь тоже по этой части.

Генерал обошел халифа и сел на трон. Если бы сейчас в зале сверкнула молния, халиф не был бы так поражен. Убайдаллах медленно повернулся и спросил свистящим шепотом:

– Кто рассказал тебе?

– Это не имеет никакого значения, - ответил генерал.

– Что еще тебе известно? - спросил халиф.

– Мне известно все.

– И у тебя есть доказательства?

– Вот протокол твоего допроса в тюрьме Сиджильмасы.

Генерал достал из рукава свиток бумаги и показал халифу.

– Тебе никто не поверит, - с тревогой сказал халиф.

– Поверят, - успокоил его Абу Абдаллах, - население меня любит, а ты настроил их против себя, увеличив налоги. Они будут рады поверить мне. А если ты надеешься на верхушку ас-сабийя, то им будет интересно узнать, как ты предал своих сторонников во время Карматского восстания в Сирии в 285 году и трусливо бежал, бросив всех, в том числе и свою родню, на произвол судьбы.

Сохранявший спокойствие Убайдаллах вдруг потерял присутствие духа. Он занервничал и несколько раз оглянулся на двери.

– Я думаю, - продолжил генерал, - что среди твоих приспешников быстро найдется какой-нибудь новый махди, который с удовольствием займет твое место.

– Чего ты хочешь? - наконец спросил Убайдаллах, сразу подумавший о племяннике.

– Справедливости, - ответил полководец. - Ради нее я завоевал эту страну. Ради нее, когда-то взволнованный речами твоих проповедников, я бросил все и пошел за вами.

– Если ты все знал, почему же молчал до сих пор?

Я привык соблюдать правила игры. Это была твоя игра, и я принял в ней участие. Сказка про мессию, - это для народа, который ни что иное, как большой ребенок. Мне все равно, в какие одежды рядится человек, зовущий к справедливости. Мне важно, чтобы он сдержал свое слово. Ты свое слово не сдержал, я это понял. Но сделанного не воротишь, пусть все останется, как есть. Ты имам, халиф будешь духовным повелителем мусульман. Раккада останется твоей резиденцией. Я назначу тебе подобающее содержание. Вопросы религии - вот твоя власть, а управление государством я возьму на себя.

– Если я приму твои условия, ты отдашь мне эту бумагу? - спросил Убайдаллах.

– Нет, это будет гарантией нашего соглашения.

– Жизнь - штука непредсказуемая, - сказал халиф, - кто знает в чьи руки может попасть эта бумага. Ведь попала она в твои, и окажется ли другой таким же благородным, как ты.

Абу Абдаллах на мгновение задумался.

Возможно, со временем я отдам ее тебе. Но не сейчас. Распорядись, чтобы к завтрашнему дню подготовили фирман о назначении меня наместником Ифрикии со всеми полномочиями. А сейчас я ухожу. Назначь церемонию на полдень. Прощай.

Абу Абдаллах поднялся и вышел из зала. Опасаясь коварства со стороны халифа, Генерал не остался в Раккаде на ночь. Его свита была слишком малочисленна, чтобы отразить нападение солдат, охранявших резиденцию. Ночью человек особенно подвержен силам тьмы. Было бы глупо довериться благородству халифа и остаться во дворце.

На следующий день они вернулись в Раккаду. При вьезде в резиденцию Рахману бросилось в глаза, что воинский гарнизон увеличился вдвое.

– Почему так много солдат? - спросил он у встречавшего их у ворот офицера дейлемита.

– Сегодня халиф дает торжественный прием, нам приказано обеспечить безопасность гостей.

– Абу, здесь нечисто, - сказал Рахман полководцу. - Давай вернемся в Кайруан.

– Глупости, - отмахнулся Абу Абдаллах, - он не посмеет, он у меня в руках.

При входе в аудиенц-зал охрана, пропустив генерала, попыталась остановить Рахмана и Имрана. Но Рахмана остановить было невозможно, он напирал с такой силой, что у дверей едва не вышла потасовка. Конец положил Абу Абдаллах, обернувшись, он повелительно сказал:

– Пропустите, они со мной.

Полководца охрана не посмела ослушаться.