Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча»

Конкретно. Не только каких-либо внешнеэкономических льгот, но и попросту никаких финансовых средств мы ни от кого не получали, включая наших общеизвестных покровителей и «крестных отцов». Это объективный факт, и общественному сознанию придется его как-то осваивать, хотя бы теперь, после очередных проверок и перепроверок.

Общий оборот нашей корпорации — несколько десятков миллионов рублей, прибыль — несколько миллионов. И это все до копейки затрачивается на финансирование некоммерческих проектов в области культуры, образования, науки, здравоохранения. Политическими и социологическими исследованиями занимаются в корпорации несколько десятков ученых, получая за это достаточно скромную заработную плату. Остальные работники нашей «империи» строят дома, конструируют приборы, чертят проекты, снимают фильмы, доказывают теоремы и ни в какой политике вообще не участвуют. Точнее, занимаются ею как граждане, имея свои убеждения, чаще всего, как это принято нынче, «демократические». Многие из них были на баррикадах в печально знаменитые августовские дни, в том числе и представители тех «грозных спортивных клубов», которые, согласно легенде о нас, являются якобы отрядами будущих штурмовиков.

Что касается пива, то советского, увы, нет, а зарубежное сотрудникам нашей корпорации не по карману. Хотя думаю, что они бы не отказались.

Помимо мифа о павловских «льготах» был еще и другой — об «отмываемых» в нашей кассе «миллиардах КПСС». Миф этот тоже лопнул как мыльный пузырь. На нас как бы даже обиделись за то, что мы этого не делали и тем нарушили стройность легенды.

Могла ли существовать «Империя Кургиняна»?

Ни лидеры КПСС, ни Павлов, ни промышленники Тизякова (судя по статьям, ужасно любившие читать нашу книгу «Постперестройка»), ни «ужасный человек», на чьем столе при обыске нашли эту же книгу, «зачитанную до дыр» (не правда ли, пикантная ситуация?), в принципе не могли заниматься созданием подобной «империи».

Я легко могу себе представить, что, ложась спать и читая на сон грядущий какую-нибудь нашу работу, все они, возможно, говорили о нас: «Ну и умные же ребята!». По утрам начинался рабочий день. А мысль об «умных ребятах» оставалась у них под подушкой. Кстати, подобная мысль отнюдь не давала нам всем индульгенций при победе переворота, скорее наоборот.

Итак, по одну сторону были «умные ребята», по другую — высокие государственные мужи, которых, вместе взятых, я определял и определяю термином «олигархия».

По-человечески для меня сейчас очень важно не отмежеваться от них. И в своих предыдущих выступлениях после «путча» я для этого сделал достаточно. Но политически, методологически важно понять, что именно отделяло и отделяет «группу власти» от всякого рода «умных ребят», которых в нашем обществе вообще-то достаточно. «Олигархичность» означает для меня оторванность аристократии (высшей страты любого общества) как от среднего слоя, так и от общества в целом, причем такую оторванность, которая лишает эту верхнюю страту жизнеспособности в экстремальных условиях.

Экстремальные условия в нашем обществе возникли уже в 1988 г. И начиная с этого времени олигархия делала судорожные попытки преодоления абсолютной кастовой замкнутости, косности мышления, элементарности стереотипов политического действия. Но это были попытки с негодными средствами. Чаще всего их предпринимали отдельные представители олигархии, попавшие в верхнюю страту случайно и не потерявшие до конца навыков и культуры мысли, свойственных среднему слою. В целом олигархия была достаточно безнадежна, и это стало очевидным к началу 1990 г.

Исторический экскурс. Во всех странах мира аристократии, чтобы выжить, застраховать себя от вырождения, приходится втягивать в себя «инородный материал». Это делается через сложную систему социальных фильтров и институтов и всегда «со скрежетом зубовным». Но умная и способная аристократия идет на такое, понимая необходимость поддержания тонуса. Самый яркий пример — Великобритания. В США, как ни странно, этот механизм сегодня действует намного хуже. В Германии — еще хуже. Но нигде в мире он не заблокирован так, как в нашем обществе, декларирующем открытую социальную перспективу. Именно здесь возникла классическая олигархичность. И особенно ярко это проявлялось в последние тридцать пять лет существования этого общества. Вот главное обвинение созданной в эти годы системе. Вот причина ее закономерного краха. Но это же — причина завтрашних наших трагедий и крахов.