Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

— Я заключаю с ним пакт о том, что есть 5, 6, 10 основных позиций того курса, который для всех несомненен. Если это не так, то Владимир Вольфович должен признать, что он не поддерживает ту или иную позицию. Например, он должен заявить, что хочет осуществить геноцид по отношению к собственному населению, упрятать миллионы людей в концлагеря и т. д. Но ведь это не так! А если так… Ну что ж, пусть так прямо и скажет честно.

Для меня это как бы одна из первых позиций. Вторая — это просчет объективных ресурсов, которыми располагает страна, и выбор оптимальной стратегии с честным предъявлением народу всех издержек, которые окажутся неминуемы. И всех способов минимизации этих издержек. Вот что я понимаю под честностью.

Третье. Необходимо открытое предъявление целей и ограничителей. Вот то-то и то-то хотим получить. А вот этого не допустим ни в коем случае.

Четвертое. Никакая реформа здесь не может проходить через социальную катастрофу с необратимыми последствиями. Например, мы не имеем права на экспроприацию жизни у десятков миллионов людей даже во имя демократии. Все демократии реакционные, если рушится человек. Все это определяет сам тип социального реформизма. Ну и, наконец, пятое, самое главное. Никогда больше в этой стране не будет преследования инакомыслия и инакомыслящих.

— Ваш прогноз на ближайшие три-четыре месяца?

— Мой прогноз таков. Судя по всему, по совершенно непонятным для меня причинам, Ельцина подталкивают к авторитарным методам стабилизации. Но уже поздно. И этого не понимает ни Ельцин, ни те, кто его подталкивают. Технология их обеспечения будет такая: артподготовка — несколько непопулярных и радикально расшатывающих экономику мер в течение июля-августа. В сентябре — начало первых крупных гражданских столкновений. Середина сентября, 22 сентября — 5 октября — первая волна, первое цунами, первый удар мощных гражданских столкновений. Президент начнет его гасить. Думаю, что неадекватными методами. Начнут отрыгивать и регионы, начнется рост изоляционизма. И никакие западные вливания тогда уже не помогут. Правительство окажется в изоляции. Авторитарный режим без идеологии и оргструктур — это нонсенс. Сломаны все механизмы авторитарной стабилизации. Вообще положение гораздо хуже в этом смысле, чем было в августе 1991 года. Вот почему при этом «раскладе» вторая волна политической конфронтации, вторая волна системного кризиса будет иметь своим центром города тяжелого машиностроения: Красноярск, Челябинск, Свердловск и, наверное, Ленинград. Все это приобретет характер вооруженных восстаний с применением тяжелой техники и всего прочего. И начнется переход от всяких диалогов и даже забастовок к режиму очень мощного военного противостояния с непредсказуемыми последствиями. Я думаю, что это — зима, может быть, февраль-март 1993 года. Это будет время мощного военного противостояния на всей территории. Лично я сделаю все, чтобы не допустить этого. Потому что государственник не может вести политическую борьбу, разрушая государство. Это не наш метод. Но…Понимает ли это Борис Ельцин? Вот в чем вопрос.

Июнь 1992 г.

Беседу вели Аркадий Лапшин и Александр Янов

«Россия», № 32, 5-22 августа 1992 г.

2.6. ГКЧП-2. Когда?

События 22 июня в Москве не сопоставимы по своему масштабу с трагедией Приднестровья, и вряд ли следовало бы подробно анализировать сегодня этот эпизод нашей московской, достаточно неоднозначной политической сутолоки, если бы не одно, крайне важное, обстоятельство. А именно тот факт, что разгром мирного пикета своих политических противников людьми, провозглашавшими свободу митингов и манифестаций, разгром свирепый, как будто речь шла о ликвидации особо опасных преступников, был проведен именно утром (в 4.30 утра) 22 июня. Вы можете объяснить, почему была выбрана именно эта, памятная всем, дата?

Не можете. Ибо нормальных, внятных объяснений этому нет. Как нет объяснений и тому, зачем накануне великого и скорбного дня 22 июня нужно было устраивать рок-обезьянник на Красной площади?

Кстати, парни, которые крутили рок, в отличие от омоновцев, громивших палаточный лагерь, достаточно образованны по части символики и не могли не понимать — на что подняли руку. (Пишу это — с глубоким сожалением по поводу того, что в это шоу было косвенно втянуто имя очень талантливого, очень глубокого и очень нужного стране поэта и композитора Виктора Цоя. Втянуто, по-видимому, тоже далеко не случайно.)

Но вернемся к вопросу о времени разгона достаточно безобидных пикетчиков, устроивших палаточный городок около Останкина (по два года стояли такие городки вблизи гораздо более серьезных объектов в тех же США и Европе, с которых вроде берем пример).

На знаково-психологическом уровне самим временем проведения акции в Останкине и неадекватно карательным характером этой акции нации брошен вызов.