Седьмой сценарий. Часть 3. Перед выбором

От составителя. Какой Россия войдет в XXI век? Станет ли Россия вновь великой, или ей кем-то уготована судьба одной из стран «третьего-четвертого» мира? Вопросы эти — не просто плод досужих ученых изысков. Это — жгучая боль миллионов россиян, это — узел проблем будущего Европы, Азии и всего мира.

Ответы на эти вопросы у всех современных исследователей разные. Единственное, что их объединяет, — это то, что Россия должна обрести самое себя, собственную государственность, свое место в мировом процессе. Размышления С. Е. Кургиняна о прошлом, настоящем и будущем России продолжают вековую гуманистическую традицию русских философов-патриотов.

3.1. Россия не может остаться в стороне от борьбы за мировое господство

— Сергей Ервандович, существуют ли в наших высших эшелонах власти мозговые центры, которые разрабатывают программы развития страны?

— Конечно же есть мозговые центры, и люди есть, и программы. В этом смысле интересны последние разработки КГБ СССР, сделанные уже после прихода Бакатина. И новая программа Явлинского, хотя я с ней категорически не согласен. Но чем не программа в принципе? Есть интересные разработки и в ряде академических институтов. Но это именно программы. Так сказать, информационное поле. А главное, чего нет — это концепции, и не случайно.

Видите ли, руководители страны используют концепцию живой жизни, поэтому всякая концептуальная разработка, внедрение каких-либо программных ориентиров есть, с их точки зрения, навязывание процессу посторонней воли. По отношению к любому общественному процессу они занимают простую позицию: «Как только процесс начнется — мы на него отреагируем. Массы почувствуют этот процесс, а у нас есть связь с народом, мы держим руку на пульсе событий» — все это прагматика, лишенная глобальной перспективы. Есть у них и мозговые штабы, но весь стиль их работы заключается в том, чтобы дать событиям идти так, как они идут.

— На Западе существуют концептуальные прогностические центры. Почему на Западе их прогнозы сбываются и концепции реализуются на практике, а у нас нет?

— В свое время планов было так много, что у людей из аппарата управления наступила своего рода аллергия на программно-прогностическую деятельность. Вторая причина заключается в том, что в условиях так называемых демократических перемен, в условиях спонтанного развития страны никакие планы и прогнозы просто не могут осуществиться. Они неэффективны постольку, поскольку их никто не может реализовать, потому что для реализации программы нужна власть. Понимая это, авторы программ сами не верят в них. Ведь никто всерьез не собирался выполнять программу «500 дней». Или антикризисная программа Павлова. Она была тоже невыполнима, а значит — обречена. Какой же смысл писать простыни масштабных разработок о том, что должно происходить в каждой точке страны, если там все равно события идут сами по себе?

Следовательно, наша система стала, по существу, неуправляемой… Почему же демократическая система на Западе поддается управлению, а у нас — нет?

— Ответ на этот вопрос прост: там существует гражданское общество, а у нас — нет. Гражданское общество — это базовые структуры, совокупность социальных групп, слоев, каждая из которых осознает свои интересы и способна их заявить в виде проекта, программы и имеет механизм их отстаивания. Например, предприниматель точно знает, каким бы он хотел видеть государственное решение. То же самое — хорошо организованный рабочий класс. Он хорошо знает, что если предприниматель осуществляет определенный проект, то его интересы оказываются ущемленными. И существует структура, организация, которая отстаивает его, и только его интересы.