Седьмой свиток

Тессэ примостилась у ног Джали Хоры и переводила слова своего мужа на амхарский:

— Наша новая встреча — большая честь и радость для меня, святой отец.

Старик кивнул, и Борис продолжил:

— Я привез англичанина королевской крови посетить монастырь Святого Фрументия.

— Не перегибай палку, — запротестовал Николас, но собрание уже уставилось на него с интересом. — И что мне теперь делать? — спросил Харпер.

— Как ты думаешь, зачем аббат проделал весь этот путь? — ехидно ухмыльнулся Борис. — Он хочет получить дар. Деньги.

— Какие? — спросил англичанин.

— Любые. Джали Хора с радостью согласится на зеленые баксы янки.

— Сколько?

— Ты дворянин королевской крови. Будешь охотиться в долине. По меньшей мере пять сотен.

Николас поморщился и отправился к своей сумке. Вернувшись, он склонился перед аббатом и вложил пачку банкнот в протянутую худую руку. Аббат улыбнулся, обнажив желтые обломки зубов, и что-то проговорил.

— Добро пожаловать в монастырь Святого Фрументия на время Тимкат, — перевела Тессэ. — Он желает вам доброй охоты на берегах реки Аббай.

В тот же миг серьезный и благолепный настрой гостей сменился улыбками и смехом, а старый аббат выжидающе посмотрел на Бориса.

— Он говорит, что путь иссушил ему горло, — сказала Тессэ.

— Старый черт любит бренди, — пояснил Борис и окликнул распорядителя лагеря.

С торжественностью принесли бутылку бренди и поставили на стол рядом с водкой, которую уже открыл Брусилов. Эфиоп и русский чокнулись. Старик опрокинул стопку, отчего из зрячего глаза заструились слезы, и обратился слегка хрипловатым голосом к Ройан.

— Он спрашивает, откуда вы явились, дочь, следующая истинным путем Христа Спасителя?

— Я египтянка, принадлежу к старой религии, — ответила она.

Аббат и все священники закивали, одобрительно посмотрев на нее.

— Все мы братья и сестры во Христе, египтяне и эфиопы, — заговорил старик. — Само слово «коптский» происходит от греческого «египтянин». Более шести сотен лет абуна, епископ Эфиопии, назначался каирским патриархом. Только император Хайле Селассие изменил этот закон в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году, но мы все еще идем истинной дорогой ко Христу. Добро пожаловать, дочь моя.

Дебтер подлил аббату бренди в стопку, и старик снова осушил ее единым глотком. Даже на Бориса это произвело впечатление.

— И как в старую тощую черепаху столько влезает? — вслух спросил он.

Тессэ не стала переводить, а опустила глаза. Боль от оскорбления, нанесенного святому человеку, отразилась на ее прекрасном лице.

Джали Хора обернулся к Николасу.

— Он хочет знать, на каких животных вы собираетесь охотиться здесь, в его долине, — сказала Тессэ.

Николас осторожно ответил. Несколько секунд царило молчание, а потом аббат рассмеялся. Собравшиеся вокруг него священники тоже захохотали.

— Дик-дик! Вы приехали охотиться на дик-дика! Но на таком маленьком животном и мяса-то нет!

Николас подождал, пока они слегка оправились от изумления, а потом вытащил фотографию горной антилопы Madoqua harperii и положил ее перед Джали Хорой.

— Это не обычный дик-дик, — важно заявил баронет, знаком попросив Тессэ переводить. — Это священный дик-дик. И сейчас я расскажу вам легенду.

Монахи умолкли в ожидании хорошей истории с религиозным оттенком. Даже аббат не донес стакан до рта и поставил его на стол. Единственный глаз Джали Хоры перенесся с фотографии на лицо Николаса.

— Однажды Иоанн Креститель умирал от голода в пустыне, — начал англичанин. Несколько монахов перекрестились при упоминании имени святого. — Он провел тридцать голодных дней и тридцать голодных ночей без единой крошки еды. — Некоторое время Николас украшал рассказ подробностями аскетических подвигов, совершенных святым. Благодарные слушатели с восторгом внимали каждому слову, поскольку любили слушать о страданиях великих людей во имя праведности. — В конце концов Бог сжалился над своим слугой и послал маленькую антилопу в заросли акации, где она запуталась в шипах. И сказал Господь святому: «Я приготовил трапезу для тебя, чтобы ты не умер. Возьми это мясо и ешь». И когда Иоанн Креститель коснулся маленького существа, отпечатки его пальцев остались на шкуре навсегда, чтобы их видели грядущие поколения.

Слушатели молчали, впечатленные.

Николас протянул фотографию аббату:

— Посмотрите на отпечатки пальцев святого.

Старик жадно уставился на снимок, поднес к единственному глазу и наконец объявил:

— Чистая правда. Отпечатки пальцев святого четко видны.

Диаконы, которым он протянул фотографию, воодушевленные поддержкой аббата, удивлялись и радовались маленькому существу в полосатой шкуре.

— Случалось ли вашим людям видеть такое животное? — спросил Николас.

Монахи покачали головой. Фотография пошла по кругу и дошла до послушников.

Неожиданно один из них, совсем юный, вскочил на ноги, размахивая фотографией и возбужденно тараторя:

— Я видел священное животное! Своими собственными глазами! Я видел его!

Остальные принялись громко сомневаться и возмущаться. Один из послушников выхватил фотографию из рук мальчика и принялся трясти ею, словно дразня парня.