Седьмой воин

Атымтай, что гнал табун через степь, хрипло кричал. Кони ржали. Табун бросился врассыпную.

– Что за зверюга там мчится? – спросил Кармыс.

И впрямь, среди клуб пыли, поднятой табуном, виднелся желто-пятнистый хищник. Он огромными прыжками несся за конями. Пригляделся Ерофей. Дак это ж пардус, редкий зверь.

– Это степной лев, – крикнул Кармыс. – Его шкура стоит целое состояние.

И поскакал к табуну. За ним потянулись остальные.

Когда подъехали, случилась невиданная странность. Атымтай стоял на месте. Приоткрыв рот, наблюдал за пардусом.

Зверь припал к земле, изготовился к прыжку. Причем не на юношу. А на человека перед собой, его смутные очертания проступали сквозь пыль.

Пыль рассеялась, и стал виден высокий мужчина с двумя саблями в руках. Поверх рубахи кольчуга. Штаны, на голове повязка.

– Он что, против льва полез? – спросил Кармыс. – Хотя, если это тот, о ком я думаю, ничего удивительного.

Пардус завизжал. Сивка под Ерофеем шарахнулась в сторону, еле удержал.

Двусабельный не двинулся. Один клинок, побольше, с широким лезвием, над головой держал. Другой клинок у пояса. Наготове.

Пардус прыгнул вперед.

Молниеносно, только мелькнули черные пятна на желтой шерсти.

Мужчина закрутил телом, как танцор.

Ушел немного в сторону.

Одновременно взмахнул саблями.

Полоснул большую кошку.

По шее и боку.

Прыжок пардуса оборвался.

Он упал на землю.

Запачкал шерсть кровью.

Глухо зарычал.

Попытался встать, но не смог.

Лежал и царапал землю когтями.

У мечника по предплечью струилась кровь. Лоскуты порванной кожи выглядывали из-под рукава.

Он подошел к пардусу.

Зверь зарычал еще сильнее, пытался укусить.

Мужчина взмахнул широкой саблей, ударил, перерубил шею пардуса наполовину. Сразу же ударил другой саблей. Голова хищника отлетела прочь.

– Ого! – сказал Серке. – Ты откуда такой взялся?

Сабельник промолчал. Приложил лезвие большой сабли к шее пардуса. Подержал. Поднял. По клинку потекли струйки крови.

– Ты что вытворяешь? – снова спросил Серке. – Что за ритуал?

Мужчина не ответил. Стоял неподвижно, держа саблю острием вверх.

– Ты почему не отвечаешь?

– Это не совсем ритуал, – ответил Кармыс. – А ответить он не может. Дал клятву молчать, если я правильно помню.

– Ты его знаешь? – спросил Атымтай. – Надеюсь, на коней его клятвы не распространяются? Им головы рубить не будет?

– Я кое-что слышал о нем. Воин-одиночка. Сражается двумя саблями. Была какая-то темная история с этой здоровенной саблей, видите? Убил не того. С тех пор молчит. Себе в наказание.

– Одиночка, говоришь? – заинтересовался Серке. Слез с коня. Подошел к воину. – Эй, друг, ты куда дальше идешь? Пойдем со мной, дело есть.

Ерофей вздохнул. Кармыс улыбнулся.

– Не теряешь надежды, батыр? Кстати, его зовут Беррен, я вспомнил.

Подъехал Тауман, спросил Атымтая:

– Может, отдашь одного коня в котел? Кушать охота, жутко проголодался.

Юноша резко мотнул головой, тронул коня за табуном.

Воин послушал Серке. Покачал головой. Опустил сабли, пошел прочь.

– Подожди, друг, – батыр схватил Беррена за локоть. – Я еще не закончил.

Беррен обернулся. Оскалил зубы, глаза сузил. Саблю к груди Серке поднес.

– А он и впрямь резкий, – пробормотал Кармыс. – Пожалуй, не буду я шкуру с кошки сдирать, пусть подавится. Все равно он шкуру испортил.

– Ладно-ладно, – сказал Серке. Отпустил Беррена, поднял руки, отошел назад. – Не буду тебя трогать. Катись, куда желаешь…

Беррен убрал сабли, развернулся. Зашагал дальше.

Серке посмотрел ему вслед. Глянул вбок на отъезжающего Атымтая. Обернулся, заметил неподалеку Ерофея, Кармыса и Таумана. Сказал зло:

– А вы чего стоите? Давайте, идите тоже. Все равно вам плевать на людей в ауле Абдикена. Пускай их режут, как баранов.

– Послушай, батыр… – начал стрелок.

– Мне это тоже надоело. Почему я вас должен уговаривать, как девок? У одного только жратва на уме. Другой за деньги мать родную продаст. Третий сопляк еще, за юбку держится. А четвертый бесноватый какой-то.

Перст обличающий в Ерофея ткнул.

– Это ты, Ерофей, все это дерьмо заварил. Стоишь тут теперь, с кислой мордой, смотреть тошно. Почему я теперь расхлебывать должен? Ну вас всех к шайтану, – Серке пошел к Журдеке. – Лучше поеду к хану. Я тоже не собираюсь бесславно погибать за еле знакомых людей.

Вскочил в седло, ударил коня пятками. Поскакал по степи.

– А наш батыр немного разозлился, – заметил Кармыс. – Ну, да ладно. Я поеду с Атымтаем, попробую травы продать его аулчанам.

И тоже поехал вслед за юношей.

– Эй, а ужин? – крикнул Тауман. Хлопнул коня по заду рукой, погнал за Кармысом. – Кушать охота.

Ерофей остался один. Остальные разъехались, кто куда. Превратились в мелкие точки на горизонте. Конокрадов отсюда не было видно. Скорее всего, тоже убрались подальше.

Легкий вечерний ветерок ерошил волосы. Тяжкий сегодня день выдался, однако. Сивка подошла к нему, ткнулась мордой. Почесал ее задумчиво. Может, поехать, хотя бы шкатулку забрать?

Каурка заржала, тонко и тревожно.

Ерофей обернулся. Рука потянулась к бердышу.

Сзади, оказывается, незнакомый мужчина стоял. Сколько их тут, вообще? Народу, как на торговом ряду в праздный день.