Съедобная экономика. Простое объяснение на примерах мировой кухни

Да что там говорить, даже США — страна, которая так гордится своей системой свободного предпринимательства и непрерывно воспевает заслуги гениальных лидеров, — на самом деле не является исключением из этого правила. В их экономике тоже важнейшую роль сыграла коллективная природа современного предпринимательства. Будучи автором теории «защиты зарождающихся отраслей», в XIX и начале XX века эта страна возвела высоченную стену протекционизма, чтобы создать для роста своих молодых компаний пространство, надежно защищенное от превосходящих их по силам иностранных, прежде всего британских, производителей (см. главу «Креветки»)[83]. Что еще важнее для нашего с вами обсуждения, после Второй мировой войны американское правительство очень помогало отечественным корпорациям: на государственном уровне финансировало разработки фундаментальных технологий. Через Национальные институты здравоохранения (NIH — National Institutes of Health) финансировались и проводились многочисленные исследования в области фармацевтики и биоинженерии. Компьютер, полупроводник, интернет, система GPS, сенсорный экран и многие другие основополагающие технологии информационного века были впервые задуманы и первоначально разработаны в рамках программ «оборонных исследований» Пентагона и армии США[84]. Без этих технологий не видать нам с вами как своих ушей ни IBM, ни Intel, ни Apple, ни Кремниевой долины.

Индивидуалистическое видение предпринимательства и корпоративного успеха, которое было и остается центральным элементом мифа доминирующей в настоящее время экономики свободного рынка, еще могло иметь некоторый смысл на заре капитализма, когда масштабы производства были небольшими, а технологии не слишком сложными. В такой среде действительно очень многое зависело от индивидуальных качеств предпринимателя-визионера, хотя даже в те дни корпоративный успех требовал чего-то большего, нежели гениальность и смелость лидера. Однако с конца XIX века, когда в нашу жизнь пришли крупномасштабное производство, сложнейшие технологии и глобальные рынки, корпоративный успех стал результатом коллективных, а не индивидуальных усилий. Он начал зависеть не только от лидера корпорации, но и от вовлеченности и лояльности рабочих, от образования инженеров, ученых и профессиональных менеджеров, от государственных деятелей страны и даже от потребителей.

Как показывает переплетение историй двух наиболее одержимых лапшой народов мира — корейцев и итальянцев, — в современной экономике предпринимательство перестало быть индивидуальной деятельностью. Теперь это деятельность коллективная.

Глава 7. Морковь

В которой некогда нелепая идея о том, что морковь может быть оранжевой, помогает понять, почему и как нам нужно исправить патентную систему

Морковный торт

Торт с морковью, специями и орехами

Когда я впервые приехал в Великобританию, среди штуковин, показавшихся мне совсем уж странными (а таких было немало), оказался морковный торт. Для меня морковь была овощем, который маринуют с пекинской капустой в кимчи, варят с луком и картофелем в каре (karé), или же карри по-японски, обжаривают с другими овощами в чапче (japchae)[85] или, на худой конец, кладут в салат. Для десертных блюд морковь, по-моему, совершенно не годилась. Никогда и ни за что.

Теперь морковный торт является одним из моих любимых десертов, но изначально он был для меня… даже не знаю… чем-то сродни фруктового пирога из брюссельской капусты для британца или пирога с брокколи для американца. Словом, чем-то совершенно недопустимым.

В сущности, если хорошо подумать, деление продуктов питания на сытные (чтобы наесться) и сладкие (для десертов) довольно сильно зависит от культуры. Например, большинство народов на нашей планете едят авокадо как нечто сытное, а бразильцы — с сахаром, в качестве десерта. И на большинстве кухонь мира помидоры считаются ингредиентом для основных блюд, закусок и салатов, а в Корее во времена моего детства их давали на сладкое. Их ели как ягоды (коими они, кстати, и являются с точки зрения биологии), посыпая сахаром, если помидор был недостаточно сладким (что случалось нередко). А люди старшего поколения часто называли помидор однолетней хурмой, ибо он и правда немного напоминает этот фрукт, но, в отличие от хурмы, которая растет на дереве, является однолетником. Отсюда и такое прозвище. Даже спустя несколько лет жизни в Великобритании, где помидоры определенно не относят к сладостям, я был немало потрясен, увидев (великолепный) американский фильм 1991 года под названием «Жареные зеленые помидоры» (ну не придет же вам в голову жарить хурму?!).