Седое золото

Это было, кажется, в 1998 году, в самом начале весны, где-то в середине марта месяца. Тогда они с Саней Малковым пошли на зайцев поохотиться. Юнтоловский разлив — место знатное, заячье, для тех, кто понимает. Узенькие протоки, переплетающиеся друг с другом, камыши жёлтые, высоченные, тут и там встающие стеной. И весь снег вокруг этих камышей густо так заячьими следами помечен: петли, пересекающие друг друга, восьмёрки, спирали оригинальной геометрии…

Сложно такие замысловатые следы распутывать, запросто можно по ложному отвороту уйти, сделать круг да и вернуться обратно — к месту старта. Опять всё заново начинаешь, дальше идёшь по следу, стараясь многохитрые узоры разгадать. Завлекательное это дело.

Но есть у зайца слабое место: он никогда со своей тропы не сходит — напетляет, накружит, потом рядом со своими следами и устроит лёжку. Поэтому если повезёт, то всегда можно на него, родимого, выйти, поднять. Если ружьё вовремя вскинуть успел да не промахнулся, то вот он — трофей ушастый, висит себе на поясе у удачливого охотника.

Тогда они с Саньком по три упитанных зайца на брата взяли.

А что если эту заячью ошибку не повторять? Накружить, всю местность следами изощрёнными изрисовать, а в конце — незаметно в сторону спрыгнуть?

Пусть потом ходит, дурачок здоровущий, распутывает те петли, ищет своих упитанных зайцев, пока не надоест. Как говорится, "заблудились, мишки, заплутали"…

Машина ехала вдоль каменистого покатого склона, переваливаясь с бока на бок, когда то под одним колесом, то под другим оказывались крупные кочки.

Это происходило из-за того, что Ник почти совсем не смотрел на дорогу, он внимательно изучал склон, выискивая место, где можно будет соскочить с "заячьей тропы".

Вот и отличное место, даже идеальное, если не привередничать: покатая седловина в теле холма, при этом узкий каменный «язык», состоящий из щебня и прочего разноразмерного крошева, стекал из седловины в тундру на добрую сотню метров.

— Всё, господа хорошие, освобождайте авто! — шутливо обратился Ник к пассажирам, занимающим заднее сиденье. — Часа два у вас будет свободного времени. Можете погулять по окрестностям, полюбоваться местными достопримечательностями. Хотите — спать ложитесь или, наоборот, утехам предавайтесь сладостным. Ваше дело. Ну, выметайтесь из машины!

Сизый забрал из прицепа брезент, оленью шкуру, канистру с водой и кусок вяленой моржатины.

Хороший выбор, да и намерения — читаемы и прозрачны. Что тут поделаешь, дело-то молодое!

Ник задумчиво оглядел близлежащую тундру, словно художник — полотно чистого холста. Жаль, не было с собой какого-нибудь листа бумаги и огрызка карандаша, предварительный эскиз совсем бы не помешал. Ладно, попробуем всё в памяти зафиксировать.

Первым делом рисуем узкую петлю вокруг той кочки, из которой олений рог торчит, дальше уходим по правой спирали, делаем три витка, переезжаем через то болотце, снова крутим спираль, там — восьмёрка между ёлочек, даём задний ход…

Общая картинка неплохо в голове укладывалась, главное — грамотно завершающую часть программы продумать, чтобы его возвращение к месту старта в глаза не бросалось.

Отцепил прицеп, уселся на привычное место, на всякий случай прогрел двигатель, зачем-то попрыгал на сиденье, обернулся, ожидая услышать от благодарных зрителей подбадривающие слова, но этих зрителей вблизи не наблюдалось, видимо, укрылись от посторонних нескромных глаз в ближайшем куруманнике.

Осторожно съехал с каменного языка и вдавил педаль газа: не то чтобы до упора, но солидно так, по-взрослому. Решил, что эти заячьи петли сподручней будет на приличной скорости выписывать, да и достоверней должно получиться. Самозабвенно крутил баранку туда-сюда, отмечая пройденные, намеченные ранее этапы: узкая петля, пошла спираль — первый виток, второй, третий, рывок через болотце, снова спираль, но уже в другую сторону, восьмёрка….

Грязь летела из-под колёс серым изысканным веером, надсадно, словно гигантский шмель, гудел двигатель, кружилась голова — то ли от творческого возбуждения, то ли от крутых поворотов. Ник испытывал самое настоящее наслаждение от этого необычного процесса, как будто на самом деле создавал некое произведение искусства, а может быть, даже целое новое направление.

"Чукотский импрессионизм в стиле «багги» — в натуре" — чем плохое название для нового течения постмодернизма?

Вот пролетит над этим художественным полотном на своём верном АНТ-4 мужественный Маврикий Слепцов, что он подумает? О чём начальству доложит? Что подумает и о чём доложит — вопросы несложные совсем. Подумает, что хрень какая-то. И докладывать вовсе ничего не будет — дабы не обвинили в пьянстве за штурвалом самолёта. А вот девчонкам лапшу на уши знатную будет вешать, мол, "видел вчера в тундре огромную змею, куда там анакондам, что в джунглях обитают! Во много раз крупнее их. Ползёт эта змея по болотам, всех, кто под руку подворачивается, хватает и, не жуя, глотает. Нет от неё никому спасения! А из пасти — пламя пышет!". Девчонки будут глупо хихикать и строить Мавру глазки…