Седого графа сын побочный

В Glasbury on Wye — Великобритания, скончался 23 октября Председатель Кавалергардской Семьи Димитрий Иванович Звегинцов. Сын действительного тайного советника Ивана Александровича Звегинцова и его жены Марии Александровны, рожд. Казакова, поступил, по окончании Императорского Александровского Лицея, в августе 1901 года юнкером в Кавалергарды. В октябре того же года произведен в корнеты с оставлением в рядах № 4-го эскадрона, в котором протекла вся его мирная и боевая служба в полку.

Заведуя полковой учебной командой в 1910 г., он подготовил тот унтер-офицерский кадр, с которым полк выступил на войну и который так блестяще оправдал ту боевую выучку, инициативу и сноровку, вложенную Димитрием Ивановичем.

Требовательный по службе к своим подчинённым и ещё больше к самому себе, он заслужил среди них глубокое уважение.

1916 год застал его в чине полковника помощником командира полка по хозяйственной части. Его неутомимая деятельность в этой области быстро привела в порядок немного запущенную хозяйственную отчетность полка, создавшуюся вследствие постоянных перебросок с фронта на фронт.

Наступившая революция с новыми демократическими веяниями в высших командных сферах принудила его покинуть полк. Он был назначен состоять для связи при иностранных миссиях в Ставке. Эту же должность занимал он во время Гражданской войны на юге России.

Последние годы он жил в небольшом купленном им имении в Sussex, а затем у своего сына Димитрия, бригадира Великобританской Королевской армии. В его лице Кавалергардская Семья потеряла не только своего председателя, но и в высшей степени культурного и образованного товарища.

лл. 7–8

Письмо, написанное Димитрию Ивановичу Звегинцову,

председателю «Кавалергардской семьи»

6 Essex Villas, London, W.8 Western 6555

3 мая [19]60

Милый и дорогой мой Барин,

Прости, что так поздно отвечаю тебе и только теперь смогу сказать от всей души:

Христос Воскрес!

Ты знаешь, что скончалась наша дорогая Вел. Княгиня Ксения Александровна. Во время ея болезни и после ея кончины я почти ежедневно ездил в Hampton Count между службами. Я смог это сделать благодаря моему другу Аркадию Георгиевичу Ракову, который безкорыстно возил меня туда и обратно.

Я ещё не совсем очухался от этого удара. Она была не только сестрой нашего убитого Царя, она была удивительно чистый и светлый человек. Ея вера, и глубочайшее смирение, и любовь ко всем были исключительны. Когда Владимир Кириллович объявил свой манифест, она сказала, что будущий Русский Царь должен быть избран Всероссийским Земским Собором с благословения будущего настоящего Патриарха. Что не следует навязывать людям в России Царя из беженства. Глубоко национальное понимание положения.

Для меня это был большой и серьёзный удар. Благодарю Бога, что Он, вероятно ради ея светлой души, дал мне силы принести ей то утешение, которое только Церковь может дать.

(…)

Думаю о тебе и вспоминаю и твоих дорогих ушедших. Храни тебя Господь и Царица Небесная.

Сердечно тебя любящий Твой старый Гога. (Прим.: в миру гр. Г. А. Шереметев, бывший младший офицер эскадрона 4 Кавалергардского полка.)

л. 9

Путешествие из Петербурга в Масловку

Уже скоро десять часов вечера. Вот низкое, небольшое здание вокзала Николаевской железной дороги. На площади перед станцией неуклюжий памятник Императору Александру III работы Паоло Трубецкого. На станции уже нет ни суеты, ни сутолоки. Пассажирские поезда на Москву уже давно ушли, остается один лишь скорый. Поезд весь из синих, первого класса, вагонов стоит у платформы, в составе всего лишь шести вагонов и паровоза.

Вагоны все спальные, и во многих постели уже приготовлены. Пассажиры не торопясь занимают свои места в вагонах, и ровно в десять плавно, без толчков, поезд отходит и начинает набирать скорость. Тряски в вагонах почти незаметно. Они лишь плавно покачиваются. Остановок до Москвы немного: Лобань, М. Вишера, Бологое, Тверь, Клин. Пассажиры укладываются спать и засыпают под мерный стук колес. Кто рано проснулся, выходит на станции Клин выпить чай или кофе в станционном буфете, более ленивые получат чай в вагоне. Ровно в девять часов поезд останавливается у платформы в Москве. Когда мы были детьми, то всегда просили, чтобы нам купили в Твери мятных пряников, которыми Тверь славилась. Пряники эти были в виде стерлядей, карпов, петухов, Георгиев победоносцев на коне и т. п. и конечно доставляли нам громадное удовольствие.

В Москве переходили на Рязанский вокзал Московско-Казанской железной дороги, который был всего в нескольких стах шагах разстояния от Николаевского по ту сторону площади, но прямого сообщения между ними не было, потому что он стоит значительно ниже.

Скорый поезд на Козлов, Воронеж, Ростов, а позже на Минеральные Воды и Баку, отходит часа в три дня, и потому на станции обычно приходилось ожидать четыре-пять часов.