Седой Кавказ

Более двух часов длится их беседа. Арзо подробно объясняет план действий и, как положено, постоянно ссылается, что это он пе-реписал идеи самого Цыбулько. Уполномоченный верит и не верит, мало что понимает, тем более, что бутылка ускоренно опорожняется, зевота одолевает его.

– Короче, Арзо, что я конкретно должен сделать? – вконец из-мучился Цыбулько.

– Надо подписать эти письма и требования в различные инстан-ции, чтобы допускали к информации и сами помогали нам, и главное, необходимо подключить на этот период к работе весь отдел вместе с Пасько.

– Вот это я понимаю, – обрадовался Цыбулько. – Света! Пасько срочно ко мне.

Кардинально меняется ситуация: деспот Самбиева – Пасько – теперь верный арапник; он до того исполнителен, работоспособен и педантичен, что Самбиев просто восхищен им. У Пасько нет никаких амбиций и честолюбия, как вчера он был суровый начальник, так се-годня – преданный помощник.

Каждое утро Самбиев дает задание Пасько, Пасько – женщинам из отдела, и те разбегаются по инстанциям всего города и республи-ки, и теперь они с умилением вспоминают те времена, когда сидели в тиши кабинета и под звуки «в рабочий полдень» выполняли «мар-тышкин» труд.

Теперь доступ в кабинет Цыбулько у Самбиева свободен «в любое время и желательно почаще». Уполномоченный хочет быть в курсе всех новостей и жалуется (не требует и ругает), а именно жалу-ется, что Самбиев «отчуждается, спелся с евреем-свояком». При каж-дой встрече Цыбулько вновь и вновь интересуется: «А сколько мы сможем с него сорвать?» Самбиев, как старый взяточник, молчит, пишет на листке – пять и пять нулей (пятьсот тысяч рублей). «Боже мой! Боже мой! – хватается за голову уполномоченный, потом за бу-тылку. – Нет, это запить надо, а то с ума сойдешь».

А Самбиев тем временем до того осмелел, что попросил выде-лить ему денежные средства и изредка транспорт для оперативности дела.

– Бери мою машину – когда надо, а деньги – сколько хочешь, я подпишу… Только сформулируй покрасивше, на что мы тратим, что-бы зануда Аралин не приставал.

В тот же день Цыбулько подписал заявление на матпомощь Пасько, Самбиеву и секретарю. Следом, на приобретение канцеляр-ских принадлежностей, представительские расходы и на наступаю-щий праздник Восьмое марта. Через день на командировочные рас-ходы всем сотрудникам по краю. Получив в кассе огромную сумму наличными, Самбиев вспомнил, как Цыбулько сказал «деньги – сколько хочешь», тут же неожиданно в сознании всплыла аналогич-ная сцена из его «сумасшедшего сна», и истерично захохотал (на сей раз – радость?!).

Параллельно с аппаратом уполномоченного Самбиев задейст-вует неосознанно в дело многих людей: от управделами Совмина Аралина и бывшего председателя колхоза «Путь коммунизма», а ны-не председателя районного Агропрома Шахидова, до нукера Докуе-вых – Мараби и своей матери Кемсы. Вовлекая различных людей, используя их, он всем врет по-разному – мол, надо по работе, или пишет кандидатскую диссертацию, готовится к телевизионному ре-портажу, ведет общественный опрос для профсоюза. Где надо – щед-ро раскошеливается, где надо – плачется, а кое-где и нахально прет, используя служебное положение и липовое письмо с гербовой печа-тью Совета Министров ЧИАССР.

В основном, вранью Самбиева все верят, кто не верит – просто молчит. И только Россошанская – у них он теперь живет постоянно, как свой, – изучившая Арзо вдоль и поперек, быстренько раскусила его байку и, как опытный следователь, выудила почти все. Единст-венное, чего Самбиев скрывает от нее – так это конечную цель – вы-могательство. А так признает, что по служебному поручению ведет сбор информации для каких-то сверхважных инстанций.

Это объяснение удовлетворяет Ларису Валерьевну, и она пато-логически ненавидящая жуликов и проходимцев всех мастей и имеющая к Докуевым давнее пристрастие, с рвением подключается к сбору всевозможной информации. Как работнику прокуратуры, ей доставляют криминальные сводки все административные органы республики, и не только на Албаста Докуева, но и на всех членов се-мьи. Информация подчас сверхсекретная, но Лариса Валерьевна в борьбе за правое дело идет на все. Она-то прекрасно знает, что До-куевы юридически неуязвимы, для них закон не писан, и наверное поэтому она особенно усердствует в помощи Арзо, получая от этого большое моральное удовлетворение, соблазняясь возмездием.

Некоторые материалы, добытые Россошанской, столь секретны, что она не может их вынести из здания прокуратуры, Самбиев знако-мится с ними прямо в ее рабочем кабинете. Читая досье на Анасби Докуева, он сгорает от стыда из-за присутствия рядом женщины – Ларисы Валерьевны.

– Вот это мразь! – вырвалось у него от столь аморальных дей-ствий младшего Докуева.

– Его отец не лучше, – подтверждает Россошанская.

– Так ведь за такие дела не только в тюрьму, расстреливать на месте надо.

– Как видишь, не только не расстреливают, а даже обратно в милицию взяли, и не просто в милицию, а в отдел по борьбе с нарко-манией.

– А как это получается? – воскликнул Арзо.