Седой Кавказ

– Как видишь, получается, – с металлической злостью в голосе ответила Россошанская, – кто-то их покрывает, а они этим пользуют-ся и с каждым днем все наглей и наглей действуют. Теперь им не хватает простой аморальщины, они изощряются, и, как видишь, все это сопровождается роскошными оргиями… Живут, как ханы в ста-рину!

– Скоты! Им это просто так не сойдет с рук! – в злобе сжимает кулаки Самбиев.

– Я надеюсь, но беда в том, что это не сойдет с рук и обществу, допускающему такой беспредел.

– Но общество этого не знает.

– Не знает подробностей, но о сути догадывается. Мы катимся в такую пропасть, что просто страшно.

– А куда смотрят специальные службы, хотя бы ваша прокура-тура?

– Ведь не можем мы сажать все руководство. Докуевы не оди-ноки и вообще – пока что пешки в этой игре.

– Но ведь такого беспредела терпеть нельзя?

– Пока откупаются – можно. Но я думаю, что они на чересчур заостренном крючке, и когда-нибудь их по крупному будут исполь-зовать.

– Лариса Валерьевна! А такие досье на всех есть?

– На всех силенок не хватает, но неординарные личности берут под прицел… Например, ты тоже под контролем. Так что будь осто-рожен. За Докуевыми – мощь страны и полная аморальность в прин-ципах… Ты ввязался в далеко не равный бой.

– Так что мне сдаться и идти им в услужение?

Лариса Валерьевна улыбнулась.

– Нет, Арзо. Просто берегись. Попусту никакую бумагу не под-писывай. И смотри на кость не набрасывайся…

Каждый вечер, Арзо подводил итоги, анализировал ситуацию, планировал свои действия на следующий день. Однако этот разговор с Россошанской поколебал почву под его ногами. Почувствовав сильную усталость, он рано лег спать.

Обычно перед сном Арзо вспоминал Поллу, ее нежные объятия, стройный стан, сочные губы и главное, глаза – такие большие, краси-вые, доверчивые. С мыслями о Полле он спокойно засыпал.

Однако сегодня после ознакомления с мерзким досье Анасби, что-то пакостное зашевелилось в нем. «А может, Анасби, будучи му-жем Поллы, вытворял и с ней то же самое?» – с отвращением и доса-дой думал он, ворочаясь в постели. – А ведь я ее люблю, и не просто люблю, мучаюсь». Каждую ночь он представляет ее белоснежное, стройное тело, мечтает, как будет ее ласкать, нежить, холить, а она лежа с ним будет сравнивать, кто же лучше в постели – он (претен-дент в мужья) или бывший муж. И стыдно и противно ему об этом думать, это все представлять, но уйти от этих гадливых мыслей он не может. Сегодня он прочитал, что Анасби Докуев неоднократно ле-чился от венерических болезней, и, по доносам врачей в спецслужбы, ни разу до конца не долечился, просто заглушал болезнь, и впослед-ствии не соблюдал никакой гигиены, не вел профилактики, словом – разлагающийся и разлагающий контактирующих с ним тип.

Муторно Арзо, тошно, что-то противное беспощадно ковыряет его нутро, душу высасывает, и неведомо ему, что те вечно голодные черви, жирные, черные, втравленные в его сознание этой зимой, те-перь к весне пробудились, на благодатной почве Докуевского досье помножились и стали выжирать все, в первую очередь чистую, кра-сивую любовь, а с ней и возможную счастливую жизнь…

* * *

Все не спится Арзо, злоба гложет его, и теперь он зол не только на Докуевых, на совращенную ими Поллу, а на весь этот мир – отвра-тительный, подлый, изнутри – грязный. Все больше и больше кипит его нутро, плохо ему, и он хочет, чтобы всем было так же плохо, что-бы не он один страдал, а все, даже близкие. Мучается он, ворочается. А зимняя ночь длинная, нудная, безрадостная.

Неожиданно он вскакивает, бросается к столу, и при узко изби-рательном свете настольной лампы пишет Полле письмо. Нашел он самую слабую, беззащитную, и на ней хочет выместить всю свою злобу, на ее красивую голову хочет слить все жизненные помои, и кажется ему, что от этого он сам избавится от них, и «вставляет» он клизму Полле надеясь, что сам избавится от «запора».

Пишет он не прямым текстом, а замысловатыми аллегориями. Намекает, что она жеро, бывшая жена Анасби, потом и про него пару емких фраз, и в апогее кощунства сообщает, что она – Полла – умело целуется. А в конце для разбавления красок, или для пущего оскорб-ления пишет, что он очень даже рад ее такому опыту, что имея такой навык, она доставит удовольствие любым мужчинам. И специально подчеркивает – «не любому», а «любым» – подразумевая бесконеч-ное множество.

Закончил он пасквиль, и аж на душе легче стало, злорадством облегчилась душа, «насытились» черви. Лег он вновь спать, а ему вновь не спится. Наказал он Поллу, жестоко наказал, смертельно обидел! А за что? Ведь она – просто жертва, несчастная девушка, си-рота, из бедной семьи, из какого-то захолустного Ники-Хита. И что Полла, он сам – жертва тех же Докуевых. Ведь Лорса прав, что толь-ко они ни натворили с ними! Он вспомнил, как накануне в прокура-туре ознакомился и с досье Мараби Докуева. И здесь Лорса прав – заразили Докуевы друга детства, соблазнили его мирскими соблазна-ми, связали с собой грешными узами. А какой был друг! Какой был мужчина! Просто жаль!