Седой Кавказ

– Вот сюда садись, дорогая гостья, – ласково говорит Марха. – Сколько я тебя звала, не приезжала, и слава Богу, хоть в честь такого случая ты соизволила приехать. Ну, даже некрасиво, – кокетливо на-супилась она. – Ну как тебе наш мальчик? Я прямо не знаю – весь в отца: синеглазый, светлый, и лоб такой же высокий. Нравится тебе карапуз? У-у-у, богатырь ты мой! Дашо къант!^*

– Да-а, – от радости еще больше испещерилось обветренное ху-дое лицо Кемсы, она боится открыто смеяться, разбитой трудом ру-кой прикрывает беззубый рот. – Вот только надо бы Висита^* в родовой дом привезти, обряд благословения свершить, мовлид прочитать.

– А кто такой Висит? – скривилось лицо Мархи.

– Его зовут Ринат, – поправляет свекровь Марина, – это модное имя, так зовут футболиста в Москве.

– А ездить в Ники-Хита пока нельзя, маленький еще, – вступа-ется Марха. – Да и антисанитария там, не дай Бог, что-либо подхва-тит в этой грязи.

Улыбка вмиг слетела с лица Кемсы. Вот теперь Марина поняла, что Арзо похож на мать – он в гневе такой же.

– Ну, в модах-подах, я не разбираюсь, – твердо вымолвила Кем-са, – а ребенок Самбиев – и имя ему давать пристало нам по всем ка-нонам… Вот когда, дорогая Марха, у твоего сына будет ребенок – вот тогда его и назовешь Ринат, как футболиста-хоккеиста, а моего внука зовут Висита, и не иначе. А что касается «грязи и антисанитарии», то в еще большей «грязи» я вырастила здорового красавца-сына и не одного. И сейчас там живут мои два внука, и слава Богу, не болеют. А грязи у нас нет – в грязи люди не молятся. Бедность, убогость у нас есть, но это не грязь, это участь наша, вот сыновья подрастут, и мы как люди заживем.

– Вот когда, как люди заживете, тогда к вам Ринатик и приедет, – с завидным хладнокровием на гнев гостьи ответила все еще улы-бающаяся Марха, держа в руках внука.

– Мы и сейчас не хуже людей! – стала терять контроль Кемса.

– Ну что ты, Кемса? – ехидно сощурилось лицо Мархи. – Ведь вы сейчас колхозный коттедж занимаете, и мне кажется, это строение как курятник или сарай для твоих буйволиц планировался, а вы в нем живете! И туда ты хочешь моего Ринатика повезти?

Дальнейший диалог участницы не воспроизводят. Известно лишь, что в этот момент Кемса сорвалась, и полемика перешла в пе-ребранку. В результате гостью, с взаимным шумом выдворили, вслед полетел пакет с ее подарками. И когда плачущая Самбиева покидала подъезд, она слышала, как Марха кричала в домофон милиционеру, чтобы он впредь обнюхивал ее гостей и с вонью навоза не впускал, в крайнем случае – только после бани.

Случись это событие раньше, Арзо бы не колеблясь послал бы Марину и ее мать ко всем чертям и даже рад был бы такому повороту событий, при котором без особого его участия они могли бы навсегда расстаться. Однако теперь меж ними ребенок, он с каждым днем все больше скучает по сыну, какая-то неведомая сила тянет его к семье, и он не может не звонить Марине, не знать, как их сын, как его здоро-вье, и какие звуки он теперь издает, чему научился.

Почти каждый день Арзо звонит, и каждый раз трубку берет теща, сухо отвечает, что Марины дома нет, или она спит и прочее. И все-таки ему повезло, Марина на проводе.

– Как там Висита? – с замирающим голосом интересуется Арзо.

– Мне ненавистно это имя, как и та, кто это имя хотела ему дать. А моего сына зовут – Ринат.

– Ты в своем уме?

– В своем, – перебивает его Марина, – верни родителям две ты-сячи долга.

– Откуда две? Одна.

– Возвращай деньги и больше сюда не звони. Ты меня не лю-бишь, ты гад, ты испоганил мне жизнь, здоровье, не дал мне защи-тить кандидатскую, разрушил адвокатскую карьеру в Москве. Мы тебе этого не простим.

Только после этого разговора Арзо серьезно призадумался. Да, он Марину абсолютно не любит, и более того, даже не уважает. По-сле года совместной жизни, после истории с драгоценностями он по-нял, что жить с Букаевой больше не сможет, просто по инерции, по долгу, от любви к сыну лезет в ее общество, но она ему претит, с ней ему тошно, он ей не верит, не может на нее положиться – тогда что это за жена?

– С браком покончено. Это конец, и колебаний быть не может, – принимает он твердое решение и, конечно, страшно скучает по ре-бенку, но терпит, не звонит, не вступает ни в какой контакт.

Видимо, аналогичное решение принято и с противоположной стороны. Самбиеву звонит лично Марха и строгим голосом велит съехать с квартиры, не трогать никаких вещей.

С радостью, Арзо перебирается в общежитие, у него, как у се-мейного, отдельный бокс, и он теперь спокойно может работать над диссертацией, одновременно в кругу сверстников, как холостяк, пре-дается разгулу. По выходным, подвыпив с товарищами, он знакомит-ся все с новыми и новыми студентками и аспирантками, в каждой де-вушке желает найти Поллу, у кого-то что-то общее находится, но чтобы была вся Полла – такого нет. Разочаровавшись в очередной раз в женском поле, в будние дни Самбиев с головой погружается в учебные дела, по ночам штудирует литературу, готовится к сдаче от-чета за первый год обучения.