Седой Кавказ

В течение последующих двух недель Арзо при помощи и настоянию Домбы получает больничный и живет в Грозном вместе с Мараби на квартире, в постоянном контакте с Докуевым и Россошанской. Через день-два Арзо ходит в гости к Дмитрию, по возможности общается с Ларисой Валерьевной. Как-то при встрече он без какого-либо умысла рассказал матери друга, что Зайнди Эдишев угрожает местью и плюс к этому требует пятьдесят тысяч компенсации.

– Какая дикость! – вскричала в гневе прокурор. – Я над ним сжалилась, поверила в его крокодиловы слезы! Хм, завтра посмотрим… Ведь, насколько я помню, на блат-хате Эдишева обнаружили пистолет, анашу, порнолитературу, финку и еще кое-что. И он все это списал на рецидивиста Арона, а сам вылез сухим из воды.

После этого к Анасби Докуеву приставляется новый адвокат, и подследственный по подсказке защитника начинает полностью менять свои первоначальные показания, в результате чего выясняется преступная роль Эдишева. С санкции следователя Россошанской, Зайнди вызывают для объяснения новых свидетельств в прокуратуру и арестовывают.

Докуев Домба ликует, в порыве счастья он обещает только за это Россошанской и Арзо большие гонорары.

В середине июля состоялся районный суд. Обвинитель в лице Россошанской требовал пятнадцати лет лишения свободы Докуеву и восьми Эдишеву. В итоге Анасби получил двенадцать лет строгого режима, а Зайнди – пять.

После апелляции уголовное дело Докуева Анасби направляется в республиканскую прокуратуру. Высокое начальство – сговорчивее. По крайней мере с генеральным прокурором республики Домба много раз парился в бане, ежеквартально, следуя ранжирной тарификации, он «задабривает» главного блюстителя законности.

Передознание дела ведет новый прокурор из республиканской прокуратуры. Генеральный прокурор лично контролирует ход дорасследования. Практически каждый день Докуев Анасби вывозится из тюрьмы на допрос в республиканскую прокуратуру. К нему без ограничения допускается адвокат, он часто встречается с родными, принимает из дома щедрые передачи и деньги.

Эдишев Зайнди посредством тюремной экспедиции в курсе всех этих «движений» и, как старый мошенник, теперь понимает всю свою беспомощность и бесперспективность ближайшего существования. А ведь он далеко не молод! К шестидесяти годам попасть в зону строгого режима и сидеть пять лет… Это конец!

Эдишев в непреодолимом смятении, к тому же в тюремном пансионе выявились многочисленные, чисто возрастные болячки. Однако сердобольных в этом заведении нет. И тогда Зайнди посылает к Домбе весточку с требованием о встрече. Никакого ответа. Новая записка, теперь с угрозой. Появляется жесткий письменный ответ со свободы: «Мы готовы ко всему. Ты за свое вероломство и предательство получишь не пять лет, а десять. Я для этого ничего не пожалею. В гибели твоего племянника и в трагедии моего сына виноват только ты, и ты за это ответишь, если конечно, доживешь».

Лишившись всерьез и надолго свободы, Эдишев Зайнди прямо из тюрьмы «завопил» в новом тоне, резко пошел на попятную. Уважаемые старцы зачастили между домами Докуева и Эдишева, происходит со времени язычества существующая процедура прощения. От кровной мести освобождаются все мужчины Докуевых (женщины не в счет), кроме Анасби, обагрившего руки кровью. Албаст возвращается домой.

Однако Зайнди обнаружил, что эта явная уступка действия не возымела. Более того, его дважды вызывали на допрос и ни слова не говорили о погибшем племяннике, об Анасби, а все больше и больше выясняли его связь с рецидивистом Ароном и другими ворами и преступниками региона и под конец задали страшный вопрос о роли и участии Эдишева в побеге зека. Тогда Зайнди понял, что будучи на свободе, при деньгах и связях, Домба многое сможет сделать, даже убить его прямо в тюрьме. Эдишев в панике, окончательно сломлен, погибшего племянника он больше не вспоминает, думает только о себе. Вновь летит весточка к Домбе; она полна просьб о встрече, ее текст сквозит умилением и покорностью. Докуев один на один с Зайнди встречаться боится, да к тому же нужен свидетель. Эту роль выполняет Мараби. За большие деньги, уплаченные Докуевым, в отдельной камере грозненской тюрьмы кровники беседуют более часа. Вначале говорят стоя друг против друга, потом садятся на нары, (Мараби все время стоит у дверей), под конец они плотно сблизились, слышен только шепот и страшная мимика лиц, подкрепленная непонятной жестикуляцией.

– А как мать Аслана? – услышал единственное Мараби.

– А-а-х! – мотнул небрежно рукой Зайнди и что-то прошептал на ухо Домбы. Теперь они вновь партнеры, только не в карточной игре, а в жестокой игре жизни.

Еще дважды происходят встречи в той же тюремной камере. При последнем свидании к троице присоединяется известный в республике телевизионный агитатор – полу-мулла, полу-идеолог советской власти.

При участии Домбы и Зайнди составляется какой-то документ, потом Докуев и Эдишев кладут попеременно правую руку на Коран и в чем-то клянутся, вся процедура заканчивается теплым, искренним рукопожатием, объятиями, даже слезами растроганности.