Седой Кавказ

Другое дело Анасби… Младший Докуев был на семь лет моложе Албаста. И хотя и он родился в Казахстане, тех тягот не помнил, был мал, а когда повзрослел, стал оценивать окружающий мир, вайнахи силой, упрямством или просто нахальством, пользуясь не только дверьми, но и окнами, а иногда и люком, – отвоевали себе место в трамвае грозненского общежития. И может быть, они еще ютились где-то на подножках или в хвосте вагона, стоя на одной ноге, однако перемещались с одной скоростью со всеми, а жадные, истерзанные взгляды впивались в далекий горизонт, и уже тогда, только-только став полноправными участниками движения, они считали, что трамвай – не транспорт, и надо стремиться к более маневренному средству передвижения… Позже выяснилось, что это чрезмерное рвение оказалось и счастьем и горем. А в целом свобода без берегов – просто лужа, а может, даже лажа – моча на асфальте…

Словом, хотя Домба и его сын Анасби и были односортными ягодками, они имели разные условия созревания, и поэтому один оказался вялым, но сладким, а другой – с виду сочным, но терпким. И думали картежные шулера, что вслед за отцом и сына они обставят, но оказалось совсем иначе.

У Анасби уже выработался профессиональный взгляд милиционера, и как известно, у преступника и его ловца психология нравов одна.

…После двух часов игры Анасби понял, в чем дело, к тому времени он уже прилично проигрался, но отступить без боя, просто так оставить себя в дураках он позволить каким-то шулерам не мог. К тому же он еще считал, что Аслан действительно играет в его пользу и никаким образом не связан с другими картежниками: Зайнди и Ароном.

– Мне надо быть на службе, – встал со стола Анасби. – Я там отмечусь и часа через два-три вернусь.

– В игре так не поступают, – возмутился Зайнди и как бы невольно повел взглядом в сторону поясницы Арона, где чуть уловимо поблескивал черным металлом пистолет.

– Я ведь сказал, что вернусь, – твердо отчеканил Анасби, – а в знак верности моих слов с вами останется мой друг Аслан.

Возвратился Анасби через четыре часа, ровно к десяти. Только теперь он предстал в милицейской форме, с кобурой на поясе. С собой он привез пятнадцать колод игральных карт.

– Я с ментами не играю, – скривил лицо Арон.

– Если тебя смущают погоны – то я сниму сорочку, – с усмешкой, хладнокровно парировал Анасби.

– Ну разве можно так грубо? – на чеченском языке беспокоился Зайнди. – Ведь он старше.

– За карточным столом – как в бане, – в прежнем тоне, на русском парировал Докуев.

Договорились играть до двух ночи, раздавать попеременно карты хозяев и привезенные Анасби. Вскоре Докуев заметил, что во время раздачи его карт хозяева избегают острой игры, даже пасуют с явно выигрышной картой на руках, а когда метаются их карты, постоянно выигрывают. Анасби не выдержал и пару раз намекнул на эту закономерность.

– Ты что хочешь сказать, что наши меченые? – процедил сквозь зубы Арон, демонстративно поправляя за поясом пистолет.

– Пока не говорю, но предположение есть, – поправил кобуру Анасби.

К полуночи случается одна сека, следом, как и в игре с Домбой, вторая, в банке огромный куш. По очередности должны раздаваться карты Анасби, но Зайнди утверждает, что нет. После долгого спора Докуев доказывает свою правоту. Арон тасует его колоду. И здесь следует отметить, что в те времена особым разнообразием товаров людей не баловали, все в основном выпускалось по одному Госту, и таким образом рубашки карт были в целом одного внешнего вида – в диаметральную сеточку двух цветов. То есть карты, привезенные Анасби, и хозяев блат-хаты были схожи.

Арон все еще упорно тасует колоду Анасби, разыгрывается огромный куш. В это время Зайнди просит подать ему пива с маленького стола. Внимание всех отвлекается, и только краем глаза Анасби заметил, как Арон ловко сфокусничал.

– Ты подменил карты, скотина! – вскричал Анасби вскакивая, чуть не опрокидывая стол, его спокойствие вмиг улетучилось. – Я все видел!

– Что ты орешь, как резаный, – злобная усмешка застыла на лице Арона. – Если боишься играть, то пошел вон, а обвинения твои пусты, вот пусть они подтвердят.

– Я видел, как он подменил колоды, – нервно дрожал Анасби, ища поддержки его глаза в растерянности блуждали от Аслана к Зайнди.

– Ты наверно ошибся, – тихо вымолвил друг Аслан.

– Нет, – с силой стукнул Докуев по столу.

– Ты нам мебель не ломай, – спокойно среагировал Эдишев Зайнди и чуть погодя добавил, – игру тоже… Проигрывать тоже надо с достоинством.

– О каком достоинстве ты говоришь? – еще громче вскричал Докуев. – Пусть распечатает новую, мою колоду и раздает.

– Если ты мент, то тебе можно всюду командовать? – налились кровью глаза Арона. – Я сейчас вышибу из тебя всю спесь.

– А ну попробуй – козел! – вызывающе надвинулся Анасби.

– Перестань, перестань, – встал на его пути Зайнди. – Что ты здесь несешь, сопляк? Мы тебя сейчас в бараний рог свернем.

– Пошел ты… – обматерил Эдишева Анасби, отталкивая его от себя, и следом страшно выругался в его адрес на чеченском языке.

– Как ты смеешь оскорблять моего дядю?! – вступил в спор Аслан.