Сегодня и — завтра

— Вы действительно сделали книгу, мисс?

— Не сделала, а написала, — поправила Рут. — Написала книгу.

— Так правда, мисс?

— Да, правда.

— А о чем она, мисс?

— Вы будете выступать по телевидению, мисс?

— Давайте все сядем и успокоимся, хорошо? Сейчас не время об этом. Сегодня мы займемся приготовлением бисквитов…

В перерыве, войдя в преподавательскую, она увидела Артура Дебенхэма, который пил там кофе.

— A-а, вот идет наша Эдна О’Дрэббл. Или это Маргарет Брайен?[1]

— Зачем вы изображаете из себя невежду, Артур? — сказала Рут. — Неужели вы действительно не читали этих писательниц?

— Вам пора было бы знать, Рут, что только покойники способны снискать уважение нашего Артура, — заметила Лоис Рейнер. — Его тайная страсть — малоизвестные романистки эпохи короля Эдуарда.

Рут рассмеялась. Лоис была человек непокладистый — приземистая, плоскогрудая старая дева, примерно того же возраста, что и Дебенхэм, с пожелтевшей у корней сединой, в очках с крылатой оправой, придававших ей свирепый вид.

— Мне просто хотелось поздравить вас, — сказал Дебенхэм. — Думается, это немалое достижение, когда человеку удается напечатать книгу, — даже в наши дни. Ну, а уж требовать, чтобы она к тому же была и читабельная, это, наверное, слишком.

Рут чуть не задохнулась и мучительно покраснела, а он поставил на стол пустую чашку и вышел. Даже Лоис была озадачена.

— Жалкий шут! — сказала она, когда дверь за ним закрылась.

— Не думаю, чтобы он хотел меня обидеть, — заметила Рут.

— Если он так хорошо разбирается в английской литературе, пора бы ему в его возрасте научиться выражать свои мысли. — Глаза Лоис сверкнули за стеклами очков. Она налила кофе и протянула чашку Рут. — Возьмите, солнышко. Надеюсь, вы столкнетесь чаще с глупостью, чем с ехидством. Впрочем, в литературном мире, говорят, полно и этого. И кроме того, они там любят друг про друга сплетничать: я постираю твое грязное белье, а ты — мое.

— Я понятия об этом не имею. Я же человек начинающий.

— Первые шаги, — сказала Лоис. — Кто знает, куда они приведут? Так или иначе, надеюсь, что за моральную поддержку вы подарите мне книжку с надписью.

Рут улыбнулась.

— Постараюсь посодействовать, чтобы вы ее получили.

— Говорят, жена выдает ему по первое число.

— Вот как?

— Еще бы! Жуть какую жизнь ему устраивает.

Вечером, на курсах, внешне спокойная и скромная, она наслаждалась завистью своих соучеников. Курсы были при Центре обучения взрослых в более крупном городе, расположенном в нескольких милях от того, где жила Рут, и все узнали об ее успехе, когда Джим Томас, их преподаватель, объявил об этом в начале занятий.

— Давайте поздравим Рут Хэттон, у которой приняли роман к публикации. И выразим восхищение ее сдержанностью, ибо она и словом не обмолвилась, что работает над романом, пока ее труды не увенчал успех.

Томас явно завидовал ей не меньше остальных.

— Вы знаете, что я написал три романа и ни один из них не попал в печать? — сказал он ей после занятий.

— Но ведь ваши стихи и рассказы были напечатаны.

— Да, только это и позволило мне не пасть духом и не считать, что я напрасно трачу время.

— Перестаньте. Просто не понимаю, как вы можете так говорить.

— Неужели? Одно дело — болтать о чем-то с умным видом и совсем другое — самому что-то создать.

— Но ведь столько печатается всякой гадости, под которой вы в жизни не поставили бы свою подпись, верно?

— Да, конечно. Однако много печатается и такого, что я отдал бы правый глаз, лишь бы это написать.

— Еще неизвестно, к какой категории вы отнесете мою книгу.

— Да, это верно. — Он с минуту задумчиво смотрел на нее, и вдруг оба рассмеялись.

— Зато теперь я буду ужасно бояться, что вы о ней подумаете, когда прочтете.

— Вам от этого не уйти. Раз вы что-то предложили миру, мир имеет право высказаться об этом.

— Да.

— Эта мысль смущает вас?

— Немного.

— Но я думаю, душевный подъем, который вы испытываете, все восполняет, а?

— О да!

В глазах ее вспыхнул такой восторг, что он громко рассмеялся. И когда они вместе пошли к двери, вдруг обнял ее за плечи.

— Желаю вам удачи с вашей книгой.

Итак, Рут отправилась в Лондон для встречи с издателем, что успокоило миссис Хэттон, но вызвало полное изумление и непонимание у друзей и знакомых. По счастью, приближался конец семестра, поэтому она смогла выехать через десять дней после того, как получила от издателя приглашение.

В Лондоне стояла жара, воздух был густой и тяжелый. Проехав несколько станций на метро, Рут вышла, свернула не в ту улицу и потерялась. Выяснив наконец, куда ей идти, она поняла, что опаздывает и заспешила. В результате, когда она подошла к высокому старому особняку, расположенному на зеленом сквере близ Британского музея, от спокойствия, которое она сумела внушить себе в поезде, под влиянием жары не осталось и следа; к тому же она вся взмокла под костюмом, который был как раз, когда она прохладным утром выходила из дома, и оказался слишком плотным и жарким здесь.