Сегодня или никогда

Тем не менее дядя - мягкосердечный человек - питал слабость к молодому аристократу. Даже несмотря на то что отчаялся дождаться от него наследника, продолжателя рода.

Маркиз с радостью принял бы и незаконнорожденного, но Джон в этом вопросе был чрезвычайно осторожен. И вероятно, очень опытен. Во всяком случае, до сих пор к дверям его сиятельства еще не подкинули ни одного внебрачного ребенка лорда Секстона.

- А! Это Джон приехал повидаться с нашей Хлоей. - Графиня де Фонболар нежно улыбнулась молодому человеку.

- Хо-хо! Я знал, что он не заставит себя долго ждать. - Маркиз изъяснялся по-английски с сильным французским акцентом.

- Разве она не прекрасна, Джон? Я едва узнал ее! - Морис подмигнул графине. - Все женщины из рода Фонболар - красавицы.

Графиня хлопнула его веером по руке.

- Ты законченный льстец, Морис. Но я согласна с тобой: Хлоя стала совсем взрослой.

- Благодарю вас, бабушка, - ласково прощебетала Хлоя. - И вас, Морис.

Девушка стояла рядом с ними у лестницы и невинными глазами смотрела на лорда Секстона, застывшего на середине пролета. Ноздри его трепетали.

- Думаю, скоро мы устроим для тебя первый бал, мой ангелочек.

Ангелочек? Джон бросил на графиню недоверчивый взгляд.

- Мы и так слишком долго его откладывали. - Бабушка промокнула глаза надушенным платком. - Пройдет совсем немного времени, и она покинет нас, Морис. Как я переживу это?

Бабушка всегда была склонна к театральным позам. Хлоя с трудом удержалась от смеха, когда маркиз обнял графиню и успокаивающе похлопал ладонью по спине. Она знала, что в подобных случаях Шевано всегда проявлял присущую галлам мудрость.

Он чисто по-французски пожал плечами и произнес:

- Такова жизнь, mon amour. Против природы не пойдешь.

Губы Хлои дрогнули от едва сдерживаемого смеха. В этот момент она встретилась взглядом с Джоном. Несмотря на раздражение, в его глазах мелькнул ответный веселый огонек. Всю жизнь они наблюдали различные варианты этой сцены.

Как обычно, графиня удивительно быстро пришла в себя, и с ее лица чудесным образом исчезли все следы слез. Поговорку "такова жизнь" графиня считала своим девизом.

- Стоит ли печалиться в такой чудесный день, тем более когда нас ждет завтрак? - Повернувшись, она взяла маркиза под руку. - Пойдем, Джон. Твой прибор ждет тебя.

Джон в растерянности стал спускаться по ступенькам.

- Откуда вы знали, что я приеду?

- Хо-хо! - бросил через плечо маркиз.

Джон пристально посмотрел на него.

Но дядю трудно было смутить. Вполголоса напевая какую-то глупую французскую песенку, он повел графиню в столовую.

До Джона долетали обрывки куплета. Что-то про мышку, которая съела кота...

- Мы идем, Джон? - дружелюбно спросила Хлоя.

Однако виконта не обманул ее тон. Дерзкая девчонка имела наглость подмигнуть ему.

Он набрал полную грудь воздуха, а затем медленно выдохнул.

- Мы еще не закончили разговор.

- Надеюсь, нет. Я только начала, - с загадочным видом пробормотала Хлоя и взяла его под руку.

- M-м. Этого я и боялся.

По дороге в столовую Джон дважды пытался заставить ее объяснить, что она имела в виду. Когда они вошли, за столом уже сидел человек, которого все называли просто Дейтер.

Это не вызвало большого удивления.

Несмотря на привычку засыпать в самое неподходящее время, он никогда не пропускал трапезу.

Строго говоря, Дейтер был членом семьи, хотя никто точно не мог сказать, чьей именно. Он жил с ними так долго, что его родство с кем-то из них считалось само собой разумеющимся.

Дейтер приветствовал лорда Секстона знакомым ворчанием. Не удивился бы Джон и тому, если бы толстый немец встретил его пронизывающим взглядом.

Виконт с годами убедился, что эти две реакции охватывают весь диапазон эмоциональных состояний Дейтера. Он кивнул толстяку и занял место напротив Хлои.

Необыкновенно уродливый мопс по кличке Шнапс, редко покидавший колени Дейтера, преданно смотрел на него. Единственный оставшийся у собаки зуб торчал из ее пасти под острым углом, выдавая прямо-таки маниакальную чувствительность.

Джон улыбнулся. Ему нравилось присутствие Дейтера.

Не потому, что он любил этого человека, - вряд ли кто-либо отважился бы признаться в любви к толстому немцу, а скорее потому, что тот олицетворял собой необычность "Приюта изящества".

Джон всегда ощущал особую привязанность к этому дому. Не много нашлось бы мест, где он чувствовал бы себя так уютно. Не в последнюю очередь этому способствовало необыкновенное гостеприимство графини.

Но не только.

Этот дом наполняла атмосфера счастья. Здесь в отличие от большинства других мест радовались жизни.

И самое главное - графиня всегда держала для него наготове комнату. Одну и ту же. Этот жест, отчасти продиктованный ее любовью к маркизу, глубоко трогал Джона, обедневшего виконта без собственного поместья. В "Приюте изящества" он чувствовал себя дома.

Подали завтрак.

Много лет назад графиня привезла с собой из Франции повара, совершенно серьезно заявив, что скорее откажется от родового герба, чем от хорошего повара. Поэтому кухня в замке всегда была превосходной. Почему же он вдруг потерял аппетит?