Сегодня, мама!

И он поведал нам удивительную историю. Оказывается, за последние пятьсот лет все народы на Земле перемешались. Из-за каких-то там эпидемий, войн, просто из-за того, что государств не стало… Ну, и когда люди опомнились, оказалось, что никто своей национальности не знает. В лучшем случае слышал, что прабабка была на четверть турчанка, или еще что-нибудь подобное. И у людей появилась мода докапываться до своей национальности. Тратилось на это много сил и средств, но получалось не у всех. Генерал-сержант Кубатай тоже долго не знал, кто он. Пробовал записаться в евреи, но его не приняли. Обманули, сказали, что лимит исчерпан. Пошел было в русские, но те обиделись, что он сначала к евреям ходил, да еще выяснилось, что он водку пить не любит. Все ему уже сочувствовать начали, но он упорно рылся в архивах. И однажды на медкомиссии, когда выяснилось, что у него отличное ночное зрение, понял истину. Ведь, осетины, как известно, в темноте отлично видят, не зря же в стихотворении сказано:

"Но злая пуля осетина

Его во мраке догнала."

С тех пор Кубатай стал официально признанным осетином.

— Здорово! — сказал Стас, который уважал упорство в достижении цели. — А ты, Смолянин, кто?

Смолянин обиделся.

— Как и вы, ребята, русский. У меня есть письменное свидетельство, — сухо добавил он.

— Какое? — спросил я. И Смолянин не удержался — наверное, любил эту историю.

— Письмо я отыскал, — начал он свой рассказ. — От прапрадеда к прадеду. Там написано, — Смолянин откашлялся и начал декламировать:

— «Дорогой сынок Ваня! Очень рад, что тебя приняли в Московский Университет. Ты, как настоящий русский, должен учиться в России, а не на Украине…»

Мы с братом кивнули — действительно, свидетельство стопроцентное. Но Смолянин продолжал:

— «Мама, хоть и хает клятых москалей, тоже рада. А дедушка на радостях купил тебе новую ермолку, очень красивую и недорогую. Только не езжай в ней к тестю в Шымкент, одень пока старую. До свидания, твой папа Кшиштоф.»

Мы, пораженные, молчали. А Смолянин продолжал:

— Вообще-то наша, русская, национальность одна из самых популярных. Говорят, у нас этническая аура клевая. Но в то же время все боятся, да я и сам боюсь. Станешь слишком русским, на остров потянет. А на острове… — тут он прикрыл рот ладонью, словно сказал что-то лишнее.

— Что на острове? — спросил Стас, — И Ережеп про остров что-то говорил.

Смолянин отнял ладонь от губ:

— Нет, ребятишки, это не я должен рассказывать. Начальство спросите.

Но больше мы об этом таинственном острове так ничего и не слышали. А Смолянин перевел разговор на прежнюю тему:

— Так что женитесь, малолетки. За вас любая девица с радостью пойдет — как-никак, чистая национальность.

— Какая ж она чистая, у нас мама узбечка, — возразил Стас. Про то, что папа — наполовину украинец, он даже и упоминать не стал.

— Ничего — это еще интереснее, — завопил Смолянин. — две чистые национальности!

— Подумаем, — уклонился я от ответа. — А что сегодня будем делать?

Смолянин увял.

— Можно лечь в гипносон, — начал он. — Или в шашки поиграть…

Мы скривились.

— Давайте в парк выйдем и будем шампанское пить! — предложил Смолянин.

Стас побледнел.

— Ну, на охоту смотаемся! — в отчаянии прошептал переводчик.

— На охоту? — у Стаса загорелись глаза, да и я обрадовался. Все лучше, чем сидеть в четырех стенах.

А Смолянин начал развивать идею.

— Возьмем мумми-бластеры, — доставая из кармана маленький, словно игрушечный пистолетик, сказал он. — Очень хорошая штука — стреляешь, и зверь сразу готов к употреблению. И мясо храниться может вечно, не портится.

Мы с сомнением посмотрели на пистолет, но спорить не стали.

— Поедем вчетвером, с Кубатаем, на его прыгоходе. У него хороший прыгоход, две тысячи кочек в час делает.

— Чего?

— Кочек. Это наша мера скорости. Прыгоходы прыгают по бетонным площадкам, которые называют кочками. Две тысячи кочек, это двести километров в час.

— Подумаешь, скорость, — заворчал Стас. Но тихонько, для порядка.

— А на кого будем охотиться? — поинтересовался я. И подумал, что в какого-нибудь зайца или птичку я еще могу выстрелить, а вот оленя будет жалко…

— На тараколли, — жизнерадостно сказал Смолянин. И пояснил: — Общество защиты животных запрещает охотиться на млекопитающих, птиц и земноводных. Только на насекомых. Поэтому были выведены методом генной инженерии гигантские тараканы — тараколли. Очень хитрые, быстрые, ловкие звери. И вкусные.

— Мы… не будем… охотиться… — разделяя паузой каждое слово, сказал Стас. — Мы… вспомнили. Мы… пацифисты.

Смолянин схватился за голову. И простонал:

— Что ж тогда делать? Как вас развлекать, а?

Мы угрюмо молчали. И тут в распахнувшуюся дверь вошел генерал-сержант Кубатай. Он был по прежнему зелено-белый, только на поясе прибавился еще один нож. Небольшой такой, нестрашный, вроде столового. Мы приветственно поквакали, затем у Кубатая со Смолянином завязался долгий разговор. Под конец переводчик просветлел лицом, уши у него слегка задергались.

— Клево, пацаны, — заорал он. — Кубатай предлагает нам отправиться на семинар кулинаров-профессионалов! Это… Это… Пальчики оближите!