Сегодня - позавчера 3

Он плюнул в мою сторону. Мушкетёры занялись шиномонтажом, конвоиры стоят, их контролят.

Меня никто не пасёт. Сейчас? Вот и Апостол смотрит на меня выжидающе. Я покачал головой, сел на траву. Нет. Их - четверо. Нас - четверо. Все настороже. Да, меня никто не пасёт, я смогу одного завалить гвоздём. Может быть. Если не промажу - "прицел"-то сбит. А дальше? соотношение 50/50 меня не устраивает. Нам ещё Пяткина нести.

Колесо сменено. Взгляд Апостола - презрительный. Рассаживаемся в прежнем порядке. Опять напротив меня - рыжий дурачёк в моих сапогах. Да-да. Я уже их застолбил. Рядом - тот, что меня бил.

Когда машина тронулась, я завалился на Апостола и шепнул ему:

- Мой - рыжий.

Апостол оттолкнул меня брезгливо, только потом до него дошёл смысл моего шёпота, глаза его увеличились от удивления. Он кивнул.

Кивок этот не остался незамеченным.

- Что? - строго спросил бивший меня.

- Курнуть бы, - прохрипел я.

Апостол опять кивнул.

Рыжий дурачёк заржал:

- А бабу тебе не подогнать, краснозадый?

Едва сдержался, чтобы не ответить желаемое. Ещё раз локтем в голову может совсем поставить крест на побеге.

Сижу, болею, шатаюсь. Дорога неровная, всех шатает из стороны в сторону, а меня - вообще штормит. Гвоздь уже извлечён из гипса, зажат в кулаке. На цель даже не смотрю. Только на его ноги. И на приклады их винтовок, что упёрты в пол меж коленей.

На очередной яме-кочке меня кинуло на Апостола, я сгруппировался, шепнул:

- Поехали!

И с силой качнулся обратно на того конвоира, что мне бил локтём в лицо. Плечом толкая его на выход. Тут же прыгаю на рыжего, выкидывая вперёд руку с зажатым в кулаке гвоздём. По моим ногам пробежал Апостол, схватился с конвоиром.

Рыжий визжал, закрыв лицо руками. Кровь бежала меж пальцев из выбитого глаза. Апостол боролся с другим конвоиром за винтовку, по нему полз Авторадио, вцепился в горло предателя. Краем глаза отметил местоположение Крыса, что в ужасе забился в угол. Не мешает - и то хлеб.

Нанёс быстро ещё два удара в шею рыжему. Первый - крик захлебнулся, от второго меня обдало тугой струёй горячей крови. Попал в артерию! Про этого можно забыть.

Повернулся к свалке. Конвоир выпучил глаза, тянул винтовку, Апостол и Авторадио со звериными глазами давили его. У них прям пат. Воткнул гвоздь в глаз конвоиру. Это сразу изменило расклад. И вот уже предатель дёргается в агонии.

По ощущениям, прошло минут пять, но я уже тёртый калач - уложились в несколько секунд. Грузовик только начал скрипеть тормозами.

- Петя! - хриплю я, толкая Апостола и указывая на кабину.

Винтовка конвоира меняет руки хозяина, выстрел.

- Ещё! - кричу я.

Машина резко встаёт, мы кучей падаем на Пяткина. Мат - перемат. Хлопают двери кабины. Две двери! Оба живы!

- Живо! Живо! - ору.

Апостол и Авторадио выкатываются из машины. Крики, хрипы, сдвоенный выстрел.

- Стреляй! Уйдёт! - полный боли голос Апостола.

Выстрел. Ещё.

Я, наконец, выбираюсь из кузова. И то, с помощью Крыса.

Картина маслом - Апостол зажимает пятно крови посреди груди, Авторадио с колена выцеливает деревья. Один конвоир лежит, сучит ногами - агония.

- Догнать! - кричу.

Авторадио оборачивается, кивает, начинает бег с низкого старта. Я наклоняюсь к Петру.

- Что ж ты так, Петя?

Он грустно и беспомощно улыбается:

- Командир! - горлом у него идёт кровь, - я тебя не выдал, командир! Медведь. Я тебя узнал, как только увидел. Не выдал. Под Воронежем летом ты нас на мосту строил, в окопы рассадил, позор искупить заставлял. А я всё одно сдался. Теперь - искупил. Спасибо, командир!

- Тебе спасибо Петя.

Глаза его потухали, он забился в агонии. Я прижал его голову к себе, крепко, насколько смог. Держал, пока не перестало тело биться. Положил голову на землю, закрыл глаза. Ему. Потом свои глаза закрыл окровавленной рукой.

Когда открыл глаза передо мной стояли Громозека, Авторадио и Крыс.

- Догнал?

Он кивнул, тяжело дыша.

- Добил?

Опять кивнул.

- Слушай мою команду: всех убитых раздеть, собрать все оружие, боезапас, съестное, амуницию. Исполнять!

Подчинились.

- А с этим что делать? - спросил Авторадио из кузова, - добить?

- Я тебя сам щас добью, сука! Он - тут главный! Беречь, как зеницу ока! Я понятно объясняю?

- Хорошо играют, - сказал Громозека, присаживаясь на корточки перед предателем и заглядывая мертвому в глаза.

- Считаешь? - мысленно спросил я его.

- Считаю.

- Кто?

- Думаю - все. Прошлый раз разбежались, хорошо груз не добили. Должны были сделать выводы.

- Логично.

Громозека хмыкнул, провёл рукой по лицу предателя, закрывая глаза убитому. Глаза закрылись! Какой же ты тогда глюк! Глюки так не умеют!

- А кто? - спросил Громозека, переходя к следующему предателю, вынутому Авторадио из кузова машины.

- Разберёмся, - вслух сказал я.

- Что? - обернулся Крыс.

- Сапоги этого рыжего - мои.

Крыс пожал плечами, стянул сапоги, поставил передо мной. Я сел, разулся, стал одной рукой заматывать портянку. Крыс метнулся ко мне, чтобы подшестерить, но я пнул его:

- Делом займись. Времени у нас мало.

- На машине поехали? - спросил летун.