Сегодня - позавчера 3

Пришелец, кули! С самого Сатурна. Или Марса. И не зелёный. Такой же человек, как и все. Уж если бы была разница в физиологии - в лагерном лазарете бы заметили. Не совсем же они тормоза? Пусть и не сильно квалифицированный медперсонал был, но всё же заметили бы отличия, если бы они были. Два сердца, например. Или кровь - синяя, как у медуз. А так - тишина. Значит - хомо, тот, что сапиенс. Что от обезьяны с Божьей помощью. Ха-ха! У них, на Сатурне - тоже были обезьяны, тоже друг друга палками по головам колотили, чтобы поумнеть и резко изменить генетический код.

А может - не пришелец, а попаданец? И не из космоса, а из будущего? Или очень старательно забытого прошлого. Тоже можно допустить. И не космолёт там, а ДэЛориан. Тот, что - машина времени. А этот - Марти МакФлай. Тот тоже угодил к ковбоям и индейцам, как колбаса в рукомойник. И оделся в соответствующий эпохе костюм, а случился форс мажор - и вот он беспомощный лежит перед бежавшими военнопленными в лесу в окружении врагов. Бывает!

Довожу его до машины времени и он меня подбрасывает до 2010 года. Или хоть до 2000-го. Иех-х-ха! Мечты, мечты, где ваша сладость? Ладно, будет надеждой раз.

Символы в рамке, удерживаемой сфинксом меняются, но мне они - филькина грамота. Из каких ты времён, если ни кириллицы, ни латиницы, ни арабских цифр ты не знаешь?

- Ладно, давай иначе. Ты же понимаешь, о чём я говорю? Понимаешь. Прикинь, сколько нам дней ещё идти, если будем двигаться с той же неспешностью? Один, два, больше?

При этом я оттопыривал пальцы.

Сфинкс показал мне палец, потом палец раздвоимся. Я подождал ещё немного. Нет, больше пальцы не почковались. Понятно - 2 дня. Уже - хлеб. А то у меня рука чернеть начала. А вонять - и того раньше.

Шорох.

- Что там, Громозека?

- Крыса.

- Человекоподобная?

- Угум!

- Ясно. Проследи, как он сообщения хозяевам передаёт.

- Угум.

А потом посмотрел в глаза Пяткину:

- А твой аппарат им не достанется?

Угол рта, что ещё слушался его воли, пополз в усмешке. Страшная гримаса. Блин, лучше смерть, чем вот так, поленом! А сфинкс показал мне, как семечка превращается в гриб.

- Это основной вариант?

Глазами право-лево.

- Резервный?

Молчит.

- Запасной? Последний?

Моргает. Не всё он понимает, что я говорю.

Понятно, есть у аппарата режим самоликвидации. И судя по рисунку гриба - он схож по мощности с ядерным взрывом.

Испугался ли я? С чего вдруг? Страшный конец всяко лучше бесконечного страха. Так что, пусть Крыс стучит. Немцев прихватим с собой в Царство Вечной Охоты. И чем больше, тем лучше. Пусть кучкуются. Накроет побольше.

Покер по-эсэсовски.

Ночью меня разбудил Громозека.

- Ты чё, душара?

- Слышишь? Узнаёшь?

Стук. Дерево о дерево. Мелодия складывается. И даже знакомая. Хорошо живет на свете Вини Пух? Плохо. Потому и не поёт он вслух. Вилли. Только он может знать этот мотив. Остальные - или наши, или эти двое "агентов".

- Зовёт.

- Сам уже понял. Нахера?

- Пришло время договариваться? Они получили письма твоих пятконосцев.

- Да это понятно и ежу. Идти?

- Решай сам.

- В лом мне тащиться. Пригрелся. И любопытно. Пойду. Терять мне всё одно - нечего.

- Ну, здравствуй, Вилли? Как твоё драгоценное здоровье?

- Вашими молитвами, Виктор Иванович.

- По-русски ты стал шпрехать лучше. И акцент стал мягче.

- Интенсивная практика.

- Понятно. Работа. Ты меня не послушал и остался на службе. Даже в карьере продвинулся. С "Аненербэ" связался, да не ночью оно будет помянуто.

- У меня не было выбора.

- Выбор есть всегда.

- Не всегда он приемлем. Я - один, Виктор Иванович, выходите.

- Я знаю, что ты один. Ближайший из твоих солдат - в семидесяти метрах. Делает вид, что не спит. И пистолетик-то отбрось в сторонку. А за тушёнку - благодарствую.

Говоря, я шёл к нему навстречу. Вилли улыбнулся, поставил сидор на землю, пистолет достал из-за пояса сзади, уронил. А я чё? Я - ничё! Это Громозека у меня - глазастый.

- Не перестаёте вы меня удивлять, Виктор Иванович.

- Тем и жив. Пока. Зачем звал, немец?

- Вот за этим и звал. Требование у меня...

- Требование? - рассмеялся я, - засунь себе его, знаешь куда?

- Знаю. Хорошо, просьба. Выполните условие, и вам я гарантирую выполнение любых ваших условий, в разумных пределах, конечно.

Ага, испугались, что пристрелю Пяткина как Голума? Договариваться решили?

- Вывод Вермахта на территорию Германии?

- В разумных пределах. Это я не могу гарантировать.

- А что ты можешь, немец?

- Жизнь. Лечение. Вывоз в любое место мира, деньги, легенду.

- И измену. Нет, Вилли. Ты же знал, что меня это не заинтересует. Зачем пришёл?

- Знал, - немец снял перчатки, отступил на пару шагов, сел на ствол поваленного дерева.

- Вы поверите мне, если я скажу, что хотел с вами поговорить?

- О чём?

- Не знаю, - вздохнул Вилли, - не знаю. О чём угодно. Хотел опять вас увидеть, ощутить то своё состояние, в которое меня вводят ваши слова.

- Какое?

- Другой, хм-м, язык русский очень сложен, столько слов, чтобы сказать одно и то же. И одно слово - чтобы сказать совсем разное.

- Есть такое дело. Так какое состояние?

- Как в детстве - всё просто и ясно. И чисто вижу, что делать.

- А без меня?