Сегодня - позавчера 3

- Всё очень сложно. И ничего не могу решить. И всё - не то. Всё - не так. Всё - обман.

- Ладно, Вилли, всё это - лирика. Ты чего хотел-то?

Немец усмехнулся.

- Вот, опять. Пришёл сюда я с одним, а теперь хочу другого.

- Бывает. И не у всех проходит. Ты - выкладывай, не стесняйся. А там - будем поглядеть.

Немец немного "подвис". Опять усмехнулся:

- Очень сложный язык. "Выкладывай" - рассказывай и ложи.

- Есть такое. А ты не говори на русском - не будет проблем. Лайся на своём пёсьем языке. Ори "Хайль Гитлер" и головы не ломай.

- На нём говорили Ницше и Бах!

- Да хоть трабидох! Бах! Мне - пох! Не отвлекайся. Вилли, ты не поверишь, но мне не совсем хорошо сейчас. И зубоскалить - совсем нет желания. Так чего ты хотел?

- Хотел? Хотел попросить вас не убивать этого инвалида и позволить нам забрать то, что нас интересует.

- Однозначно - нет. Этого ты хотел?

- Хотел. Прошлое время. А настоящее - хочу. Хочу в плен вам сдаться.

Не удержался, рассмеялся.

- Не очень хорошая идея, немец. Совсем плохая. Сдаться в плен беглому военнопленному на вашей же территории - ни есть гуд! Совсем не гуд.

- Я знаю.

Вилли повесил голову. Глухо продолжил.

- У меня не было выбора. Я заинтересовался теми темами, что вы пропагандировали мне и своим подручным. И стал находить подтверждения. Этим я и заинтересовал этих... У меня не осталось выбора - или я служу им - или исчезаю. И становлюсь объектом их исследований. Не хотелось быть замороженным заживо. И я продолжил службу. Я видел сам всё то сатанинство, о чём вы говорили. Я вижу теперь, что за монстр родился на германской земле. Я многое видел. И я увидел, что мой народ сейчас как никогда близок к гибели. Я видел Ваш фотографию в газете. И я понимаю, почему все газеты мира перепечатали его. Понимаю. И я - устал. Не хочу больше.

- Твои проблемы.

- Знаю! - вскочил Вилли, - знаю, что мои проблемы! Но, выхода - не вижу!

- А ты - беги! Прямо сейчас - беги! Быстро беги, куда глаза глядят. Тогда жив останешься.

Вилли отшатнулся.

- Да, если нашим будешь сдаваться, переоденься. Наши - электриков в плен не берут.

- Электриков?

- Эсэс. Молнии. Зиг-зиг.

- Теперь понял.

- Почему не берут - объяснить?

- Не надо. Сам видел.

- Тогда - прощай, Вилли! Надеюсь, больше не увидимся.

- А я надеюсь - увидимся.

- Для тебя будет лучше, чтобы мы - не увиделись. В следующий раз - я тебя убью. Да, кстати, кто из моих спутников ваш агент?

Вилли вздрогнул:

- Два, - поморщился, - оба, все.

- Предатель - казачёк? А другой - агент?

Вилли кивнул.

- А тот, с усами?

- И он.

- Понятно. Пистолетик я - забираю.

И я повернулся спиной к немцу и пошёл восвояси, напевая песню Рамштайна "Ду хаст". Общение с немцем навеяло как-то. Это была ещё одна проверка Вилли. Этот вот беззаботный отход с подставлением спины врагу. А до этого была проверка на искренность. Сдаст или нет агентов. Как я и догадывался - все казачки засланные.

- Это я догадывался, - вставил Громозека.

- Если ты - мой глюк, то ты - плод моей больной головы, результат коротящих извилин. И все твои догадки - мои. Логично?

- Странно слышать о логике от глючащего типчика.

- Сам ты - типчик.

- Какой-то странный у вас разговор получился.

- Не без этого.

- И что теперь?

- А что изменилось? Ничего. Пистолетиком вот обзавелись. Как ты думаешь, липовый?

- Нет, вполне себе боевой. Я уже проверил. Без подвоха.

- А жратва?

- Тут - не знаю. Хлеб, галеты, консервы. Я не могу определить - отравлено или нет.

- Значит - проверим на мышах.

И мы тихо посмеялись.

Пункт назначения

День "Пи". Или - или. Ну, хоть пистолет есть. Одной рукой с винтовкой управляться - сложновато.

Идём. Мышки нервничают, но живы. Значит, жратва - нормальная.

Опа, что это значит?

- Привал!

Мышки облегчённо поставили носилки.

- Давайте, костерок соорудите. Жрать хочу - сил нет больше терпеть. А холодное больше не лезет. Так, ты, Авторадио, бегунок ты наш беспонтовый, топливо сообрази. Ты - яму под костёр копай. Вон там. И копать меньше там. Низинка.

А сам склонился над Пяткиным. Сфинкис изменил слайд на стрелку вниз.

- Пришли? Это - то место? - прошептал я.

Моргнул.

Мы на месте. А где космолёт? Лес и лес. Вполне типичный для этих мест.

- И что теперь?

Котёнок лёг в позу сфинкса.

- Ждать?

Моргнул.

Ждать. Блин. А что остаётся? Да, ладно, подождём "твою маму, твою мать!" Ведь - "до пятницы я - совершенно свободен".

А эти теперь - сигналят хозяевам.

Запахло дымом. Желудок сразу запротестовал. Ладно, пойдём у тебя, утроба бестолковая, на поводу.

Говорят, после голодухи нельзя много есть. Пох. Совершенно пох. Как же хорошо! Сытно! Тепло стало. Что там мне грозит, заворот кишок? А ядреный гриб самоликвидации НЛО? Так что - заворот не страшен.

Авторадио увлечённо облизывал ложку. Крыс задумчиво смотрел в небо. Я - тоже сытно жмурился. Потянулся, рука наткнулась на пистолет Вилли. Я его достал и стал с любопытством разглядывать изделие сумрачного тевтонского гения.

Авторадио вытараскал зенки свои, Крыс напрягся, руки его поползли за спину. Поздно, ребятки!

Два выстрела прогремели в стылом лесу. С карканьем поднялось вороньё в воздух. Эти - падаль задолго чуют. Два контрольных.