Сегодня – позавчера. Испытание сталью

Организовали НП. Отсюда было хорошо видно идущий бой. Наступление наших войск застряло. Противник ввёл в бой резервы (каски этих не блестели, наоборот — матерчатые чехлы с вставленными в прорехи веточками, клоками соломы), контратаковал и кое-где уже успел потеснить наши части. Через бинокль я видел танковый бой. Чадящими кострами горели танки 2тк. Ярким бензиновым пламенем горели панцеры. Сначала немцы горят ярко, потом тоже начинают чадить. Это горящий бензин разжигает масла, смазки, резину, которых хватает в любой технике. Так что чадят и наши, и немцы одинаково.

Бегемоты возвращались на перезарядку. Связался с ними по рации. Потери. Они тоже поучаствовали в отстреле немцев, два костра — их. Но потом попали под огонь — 1 убитый, 3 ранены, 6 пробоин в броне, отбит один каток, два раза перетягивали сбитые гусеницы. Подробности мне рассказал воентехник, наблюдатель от заводчан. И вот что выяснилось: мощь орудия, как уже говорилось, выше всяких похвал, каждое попадание — пробитие. Но низкая скорострельность, низкая скорость манёвра огнём сводили на нет его эффективность. Потому после уничтожения двух танков немцев остальные панцеры разом, по команде, укрылись в складках местности и обстреляли Бегемотов. Едва ноги унесли.

Вот тебе и преимущество немцев в управляемости наглядно. Один засёк Бегемотов, все сразу сфокусировали огонь именно на них. Танковое подразделение действует как единое целое. Мы к такому же стремимся, а вот наблюдаемые мною танки 2тк очень далеки от подобного. Каждый танк — сам по себе. Объективно понятно, что и рации не в каждом танке (ими ещё и уметь надо работать), что опыта мало, что координации и взаимодействию боевых машин тоже надо учиться, но когда вот так, зримо, видишь отличие в классе мастерства наших ребят и противника — зубы скрипят сами собой.

Да, наши Бегемоты не подкачали — сумели выжить, сумели вызвать Кактуса и отгородиться от противника «дружественным огнём», но и только.

Была бы башня! Она бы решила проблему манёвренности огнём. Но, опять же, орудие настолько велико, что ни в Т-34, ни в КВ-1, ни в КВ-1с не лезло. Только в сараеобразную башню КВ-2. Но, опять же, штатное 152-миллиметровое орудие всё же в КВ-2 будет поуместнее, чем 107-миллиметровое. Снаряд 152 миллиметра, как я слышал, не пробивал броню, а разрушал сразу весь танк — такая мощь удара.

— Как танковое орудие — не годится, противотанковое — не годится. Как полевое — тем более. И куда его? доты ковырять? Так МЛ-20 с ними лучше справится. Надо снижать вес орудия, полуавтоматику внедрять. Эксплуатационные характеристики повышать. В общем, новое орудие делать, — размышлял я вслух.

Представитель Горьковского, Грабинского КБ поник. Но, спорить не стал.

Бой разгорался, к полудню достигнув предельного накала и ожесточения. Контратаки немцев отбили, но и сами откатились на первую линию обороны немцев, стали окапываться. Мой НП оказался на одной линии с пехотой 60-й армии. Рядом с нашим НП окапывался расчёт 45-миллиметрового орудия, справа — пулеметное гнездо оборудовали. Громозека тоже занял оборону, с пулемётом, в одном окопе с «космодесантом». Я тоже проверил свой автоматический карабин, натянул доспех и каску. Вот сейчас и проверим новый ствол.

— Не удался прорыв, — сказал Арвелов, с горестью оглядывая поле боя, заваленное трупами и громоздящимися сгоревшими танками, набивая опустевшие магазины автомата патронами.

— Не всё коту творог, иногда и мордой об порог. Ждал нас немец. Укрепился, эшелонировал оборону, резервы держал в оперативной доступности, артиллерию тут держит. Потому и авиацию не привлекает к уничтожению переправы — на полигон нас заманивает.

Арвелов бросил на меня короткий взгляд. Сел рядом на другой снарядный ящик.

— Давно воюешь, командир?

— А то ты не знаешь! Думаешь, мне не стуканули, как ты меня пробивал? Меня люди уважают, сразу на тебя донесли.

— Обиделся я на тебя тогда.

— На обиженных воду возят, Гавр. Глупое это занятие, бесполезное.

— Знаю. Потому и обратился тогда лично.

— Да, помню, пришёл с предъявами. Всё уяснил?

— Всё.

— Мир?

— Мир.

— Вот и ладушки.

— Командир, ты так спокоен сейчас, а мы ведь прямо на передке. Может, лучше перенести НП?

— Незачем. Немец нас отсюда не выбьет. Зачем бегать туда-сюда? Уж что-что, а обороняться мы научились. Наступать бы научиться. Сейчас немец ещё разок попытается сунуться, огребёт. Вот тут бы на его плечах и атаковать. А спокоен почему? Так умирать страшно только в первый раз. Кроме того, мы сидим среди своих, справа, слева, сзади — свои. А придётся воевать вообще в окружении. Сейчас — курорт.

Архангел кивал головой, оттопырив губы. Чудной.

В воздухе гуще засвистели снаряды. Загрохотали взрывы на наших позициях, земля затряслась. От близкого взрыва на меня кинуло кучу земли. Я втянул голову в плечи, прижался спиной к обшитой жердинами стенке траншеи.

Сейчас бы выслать в тыл немцам лазутчиков — найти эти батареи, да подавить. Но прямо тут лазутчики не пройдут, их надо было рассылать раньше и переправлять в других местах. Поставим заметку в память.