Сегодня – позавчера. Испытание сталью

Моя истерика у штаба через час стала достоянием даже не бригады, а всех окружающих полков. Солдатский телеграф работает в таких случаях со скоростью ИТАР-ТАСС. Так что к маскировке народ относился очень тщательно. Не каждый обладает ловкостью Громозеки, потому никто не хотел испытать свою грудь на ударную прочность. Я решил не доверять солдатскому телеграфу и на общебригадной волне продублировал: сообщил, что у тех, кого с воздуха обстреляют, буду проводить, как раз, испытания грудных клеток. А так как мне мой предыдущий опыт с испытанием прочности грудины человека удару медвежьей лапы был сорван, то я нахожусь просто в неописуемой ярости. Так и сказал. Должны поверить.

Так вот, немецкие стервятники покружились под трассерами наших Фениксов, ничего не нашли, атаковали СЗУ, но на втором заходе были сами атакованы нашими ястребками. У нас в штабе сидел «делегат связи» от смешанной авиадивизии. Смешанная она не потому что состоит из юмористов, а потому что у неё на вооружении и истребители, и бомбардировщики. Так вот того времени, что «лапотники» искали «бродячий танк», группе авиаприкрытия хватило, чтобы взлететь и добраться до нас. С истребителями боя «лапотники» не приняли и смылись восвояси. Итог — ничья. Немцев не сбили, но и мы без потерь.

Долбёжка «храмовой горы» продолжилась.

А сейчас уже ночь. Сводный штрафбат уже перешёл на ту сторону. Его командир, майор Рудаков, сидел рядом с нами. Согласовывали план атаки. С майором Коншиным — командиром штурмового батальона. Они будут ночью атаковать позиции врага. Штрафбат с плацдарма, штурмовики — с берега. Я обеспечиваю им огневое прикрытие. Только лишь.

Комфронта категорически запретил мне участвовать. Вот гад! Это же моя специальность — ночью брать в ножи немецкие позиции! Блин, опять вслух сказал! Заговариваюсь!

Комбаты заулыбались:

— Товарищ подполковник, не переживайте, сделаем всё честь по чести. По вашей же методике учились.

— Моей методике?

— Нарочно взял, как узнал, что нас Кузьмин Виктор Иванович будет инструктировать.

И протягивает мне брошюрку.

— Да ты чё?

Подсветил себе фонариком под плащ. «Штурм позиций противника. Тактика штурмового подразделения». И авторы — капитан Кузьмин В.И. и два соавтора. Только я не писал никаких методичек.

Что это было? Кто-то меня пиарит. А зачем? Блин! Зачем? Это надо серьёзно обмозговать.

— Я заберу? На память.

— Конечно.

Комбаты ушли.

Пристали мои «орлы». Тоже в бой просятся. А вот шиш вам поперёк всего хлебала! Меня не пустили — и вы обломайтесь! Фамилия такая, прибалтийская, не слышали?

Из моих идут только малые разведовательно-диверсионные группы с рациями. Они тоже хулиганить не будут. Даже наоборот. Их задача — под шумок, тихо-тихо, просочиться в тыл противника и там искать «печеньки». Это я реализую идею по поискам артпозиций врага. Поглядим, получится ли?

А теперь — спать! Есть у нас ещё парочка часов.

Добрался до «дома» — своей землянки. Жена спала поверх одеяла, в сапогах, в одежде, поперёк. Видно, что как зашла, так и рухнула. Сколько же ты на ногах сегодня провела? Сколько операций? Раненных было много. Разул, раздел, уложил под одеяло. Сам разделся, лег. Сразу прижалась ко мне, как котёнок, уткнувшись носом в бок. Спи. А мне подумать надо.

Чё за прикол с методичкой? Дело, конечно, нужное. И для этих времён — передовое, необычное. Методичка. Но зачем ставить меня в авторы? Я этого не писал — раз, я как бы секретный — два. Есть и три, и четыре. Ну вот, на кой ляд меня так пиарить? Я же в президенты не планирую баллотироваться. Тем более, нет их тут.

Ничего не смог я придумать по причине погружения в тяжелый от усталости сон.

— Утро красит нежным светом… — вполголоса пел снаружи голос Громозеки.

Ни хрена оно не красит! Особенно таким голосом. Не, певец из Громозеки ещё хуже, чем телохранитель.

Встал, обулся. Громозека стоял у землянки с мыльно-рыльными в руках, ведро с водой — у ног.

— Статус?

— Всё по плану.

— Подробнее…

— В штабе расскажут.

— Козёл…

— На себя посмотри. Бороду козлиную отрастил. А ещё комбриг!

— Наглая ложь! Всего три дня не брился!

— Твоя седина сильно заметна.

— Уговорил, лей. И рассказывай.

— Всё пучком, командир! — стал докладывать Громозека, нанося мыло на мой подбородок, внаглую вставляя в речь мои обороты. — Подошли штрафники на расстояние броска незамеченными. Первую линию окопов взяли легко, местами и во вторую прорвались. Враг контратаковал, выбил их. Но тут ударили штурмовые роты и немцу кисло стало. На данный момент вся высотка занята, выкуривают недобитков из дотов. Кактус расстроился — ему пострелять почти не пришлось. А с восходом танки с плацдарма пойдут в атаку.

— Танки?

— Ага, только с марша, сразу на плацдарм и в бой. Чудные.

— Кто ж с марша в бой бросает? Они даже оглядеться не успели, ТО технике после марша провести надо.

— Это — да. Я про другое. Танки чудные. Страшненькие, пушечка тоненькая. И имя женское — Матильда.