Сегодня – позавчера (СИ)

— Ладно. Давайте пока решим так. Общее направление на брянский лесной массив я одобряю. Но движемся пока только на восток. Шило — широкой гребёнкой прочёсывай лес на нашем пути. Всех чужих — в расход, своих — сюда, будем с ними разбираться. Леший — твоя задача: своей группой больно кусаешь врага на юге, вдоль дороги — показываешь наше движение в том направлении. В схватку не вступай — укусил — отойди. Людей сбереги. Должно выглядеть как разведка боем прорывающийся группы окруженцев. Кадет и Антип — центр отряда. Людей распределите сами. Всё! Всем отдыхать. С рассветом — выступаем.

Движение по лесу — это медленное, нудное и тяжелое занятие. Тем более с обозом, да и люди были нагружены, как мулы. Тем более в таких лесах я и не был никогда — сплошные овраги, завалы, ручейки. Морока. Темп продвижения был обидно низкий — а фронт откатывался от нас всё дальше и дальше.

На второй день плюнули на маскировку, пошли по попутной лесной «дороге». Это была просто просека, изрядно заросшая уже вялой травой, где и кустами. Видимо, дорога была или давно брошена, или очень редко использовалась. Пришлось организовывать по ходу движения колонны посты наблюдения за воздухом на наиболее высоких деревьях. По их сигналу колонна рассредоточивалась и маскировалась в опадающем лесу.

Дозорные время от времени приводили отступающих окруженцев. Когда по одному, когда группами. Один раз на нас вышла крупная группа — человек в сорок, под командой капитана. Я побеседовал с ними и поставил условие — все переходят в моё подчинение, группа расформировывается. Они посовещались и решили прибиваться самостоятельно. Поделились с ними трофейным оружием и боеприпасами, трофейными же одеждой и обувью (продовольствия не дали — самим мало, накормили лишь раз). На том и распрощались. Послал за ними скрытно тройку разведчиков. Эта группа ушла на юго-восток. Через три дня она была рассеяна при прорыве через охраняемый мост. Лучше бы переплыли реку — налегке шли без обоза. Ну и что, что вода уже ледяная — смерть холоднее. Жаль.

И мы переправлялись через ручьи и речушки. Вброд. В самых глухих местах. Если было возможно, строили затопленные мосты — бревна перекидывали с берега на берег, но на несколько сантиметров ниже уровня воды — с воздуха такой мост не виден. Только делать его — околеешь. Запасы спирта стали стремительно таять. Да и хрен с ними — легче идти. Главное, чтобы сапёры наши не попадали с температурой. А до алкоголизма ещё дожить надо. Тем более, что внутрь вливали мало — большая часть на растирание замёрзших конечностей уходило.

От той группы наши разведчики обратно привели пять человек, да и те остались живы благодаря тому, что немец не стал их преследовать долго, чтобы не оторваться от моста. Я поставил себе зарубку в памяти. Может пригодиться.

А капитан раздолбаем оказался! Повёл людей в атаку на мост цепью, в полный рост, с криком: «Ура!» с трёхсот метров. А на постах врага — два пулемёта и десяток солдат. За минуту всё было кончено. Ох, сколько же народу погибнет из-за таких «героев»!

Я собрал людей, выжившие поведали нам о «атаке», я дал этому свою оценку:

— Чем так воевать, лучше сразу застрелиться! И немец жив, а наши — нет. Мост не взяли, людей потеряли. Если бы капитан выжил — лично пристрелил бы придурка. Не дорога своя жизнь — твои проблемы, а людей в расход пускать без толку — преступление. Предлагаю каждому обдумать то, что произошло и как надо было сделать. Нам тоже подобные мосты форсировать. И наилучший вариант действий необходимо выработать коллективным, так сказать, разумом.

Они думали, подходили рассказывали, обсуждали меж собой. Это хорошо. Это не разложение, не разброд, и даже не демократия. Жизнь каждого из них не только в их и моих руках, но и в руках их боевых товарищей. Должны уметь думать головой до боя — в бою некогда. Если я расскажу порядок действий (а в правильности этих действий и сам был не особо уверен) они выслушают, кивнут, забудут. А при подобной «проработке» — засядет на уровне условного рефлекса. Что мне и надо.

Был и ещё один необычный «персонаж». Этих двоих отловили дозорные. Они спали у костра, при окрике, пытались стрелять. Но спали крепко и мои дозорные стояли так близко, что скрутили разом. Оба грязные, вонючие, обросшие, оборванные. Форма без знаков различия и явно с чужого плеча. Документов нет. Но один из них стал «корячиться» и «качать права» — утверждал, что он капитан, начштаба батальона, требовал соответствующего обращения. По повадкам стало видно кадрового командира и дозорные не стали их «усмирять» методом погашения света ударом по черепу, а привели ко мне. Вид их был предвкушающий.

Капитан и меня начал строить, увидав всего лишь старшинские лычки.

— Где ваш батальон, гражданин? — тихо спросил я, закипая. Только перед их «явлением» разбирали действия на мосту ещё одного капитана.

— Мой батальон уничтожен. А какое это имеет значение?

— А где ваша форма, документы? Где ваши люди?

Второй, что был с ним, сразу поник, но это взвился:

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы! Кто здесь старший?