Сегодня – позавчера (СИ)

Ворота открыли, подорвав их. Пленные рванули на свободу. Невидимый нам пулемётчик это увидел, развернул пулемёт, ударил в овраг. Он успел сделать две очереди в спины наших бедолаг, когда и его подорвали, воспользовавшись тем, что он отвлёкся, быстро преодолели необходимое для броска расстояние. Стрельба стихла, как отрезали.

— Проконтролировать территорию!

Освобождённые пленные широким потоком вытекали из взорванных ворот. Когда были обчищены трупы врагов, часть из них настороженно кучковалась передо мной. Несколько человек шмыгнули во тьму.

— Оставить их, — махнул я рукой, — Они выбрали свою судьбу.

Мои-то не стали преследовать, а вот бывшие пленные ещё как. За некоторыми в погоню отправились целые ватаги, скоро мы услышали отчаянные крики.

— В чём дело? — не понял я.

— Оставь, командир. — сказал мне седоголовый боец в грязной исподней рубашке, — врагу они продались за пайку. Поквитаться прежде надо.

— Понятно. Командиры среди вас есть?

— Как не быть, есть. Мало только. Тех, кто форму не снял, они сразу пристреливали. Да и эти, уроды, мать их за ногу, выдали многих.

— Есть и то хорошо. Слушайте сюда. И передайте другим, кто сейчас не слышит. Я командир отдельного истребительного батальона Красной Армии. Временно мы находимся на территории, захваченной противником, но идём на соединение с частями Красной Армии. Не смотрите на нашу форму — это трофеи для дела. Кто желает продолжить борьбу с захватчиками — выходи строиться на дорогу. У кого кишка тонка, кто забыл о клятвах и долге, кто не желает боя — скатертью дорога. У вас сейчас есть возможность выбрать. Только сейчас. Кто вольётся в наши ряды — выбора у них уже не будет. Мы регулярная часть с соответствующей дисциплиной. Кто нарушит хоть один пункт устава или мой приказ — меры принимаем в соответствии с о временем и обстановкой.

Никто ничего не ответил мне, но тёмная толпа передо мной нарастала.

— Я не обещаю вам, что все вы останетесь живы. Но возможность отомстить и смыть позор плена в бою всем будет предоставлена. Или погибнуть с честью, как защитникам Родины, а не как скоту за забором.

— Веди, командир! — сказал опять тот же седой.

— Командиры, коммунисты и комсомольцы — подойти ко мне!

Их было немного. Я им представил Кадета и тут же свалил на него процесс формирования и перераспределения людей. Сам занялся другим.

Прискакал гонец от Шила. Парень коня раздобыл и ловко скакал на нём без седла и даже без сбруи.

— Командир? Где командир? — заорал он ещё издали. И правильно — а то стрельнули бы, на всякий случай. Но всё одно держали на прицеле — в сумерках силуэт его был хорошо виден, но не лицо. А голоса никто не узнал.

— А какой командир тебе нужен, казачёк?

— Медведь мне нужен!

— Это ты в лесу поищи, тут люди одни.

В ответ всадник разразился трёхэтажным матом, из словесных его построений бойцы узнали о наличии у себя непредвиденных мутаций в самых неожиданных местах, о том, что Медведь «переконтужен слишком» и «слегка» недострелен.

— О, это точно наш. Сюда правь свой транспорт.

Вестовой доложил, Что захвачен склад нашего стрелкового оружия, который немцы видимо собирали по местам боёв, но ничего пока не делали с ним. Склад сейчас обороняли «Лешие», но долго им не продержаться.

Я обратился к вновь освобождённым:

— Представилась возможность вам вернуть себе оружие в бою. Способные сейчас вступить в бой — за мной. Остальные — стоят на месте. Кадет, веди их ранее оговорённым маршрутом. Да, всем снять трофейную форму — друг друга перестреляем!

Оказалось, многие военнопленные работали на том складе. Сортировали собранное оружие, немного чинили, раскладывали кучками. Поэтому знали планировку склада. А склад был — пустырь под открытым небом, обнесённый забором из колючей проволоки. Жаль, что патроны хранились отдельно, но где — никто не знал. Очень предусмотрительная мера предосторожности со стороны немцев. Что толку от оружия без боеприпасов?

Быстро провели импровизированное разделение на подразделения («Вы, трое, за мной! И вы тоже!»). Отряды наскоро превратившихся во взводы моих троек потопали к городу.

— Кадет, где моя одежда?

Кадет откинул брезент на повозке, открыв мои шмотки. Я гауптманским кителем, насколько получилось, обтёр грязь с тела и одел своё. Молодец, Миша — всё почти сухое, а то я уже порядком продрог. Доложили о потерях: один погиб, четверо ранены, хорошо, что легко. Все пострадали от того пулемёта, чтоб ему… Погибший хоть не мучился — сразу в голову.

— Что делать с пленным?

— С пленным? И давно мы пленных берём? — удивился я.

— Тут с ним петрушка получилась. Его прикладом приголубили, а потом он чуть не ушёл.

— Это как так?

— А он по нашему шпрехает, а форма на нас на всех одна. Хорошо наши пленные его опознали, наваляли ему и притащили. Гауптман целый!

— Оно-но как! Всё чудесатее и чудесатее. Ладно, вяжите его. С собой возьмём. Потом разберёмся, как это он по нашему шпрехает. А что это они его не добили?

— Говорят, нормальный был. Не лютовал.

Тут подошёл давешний Седой с десятком освобождённых.

— Товарищ командир, разрешите обратиться?