Сегодня - позавчера. Трилогия

  - Всё очень сложно. И ничего не могу решить. И всё - не то. Всё - не так. Всё - обман.

  - Ладно, Вилли, всё это - лирика. Ты чего хотел-то?

  Немец усмехнулся.

  - Вот, опять. Пришёл сюда я с одним, а теперь хочу другого.

  - Бывает. И не у всех проходит. Ты - выкладывай, не стесняйся. А там - будем поглядеть.

  Немец немного "подвис". Опять усмехнулся:

  - Очень сложный язык. "Выкладывай" - рассказывай и ложи.

  - Есть такое. А ты не говори на русском - не будет проблем. Лайся на своём пёсьем языке. Ори "Хайль Гитлер" и головы не ломай.

  - На нём говорили Ницше и Бах!

  - Да хоть трабидох! Бах! Мне - пох! Не отвлекайся. Вилли, ты не поверишь, но мне не совсем хорошо сейчас. И зубоскалить - совсем нет желания. Так чего ты хотел?

  - Хотел? Хотел попросить вас не убивать этого инвалида и позволить нам забрать то, что нас интересует.

  - Однозначно - нет. Этого ты хотел?

  - Хотел. Прошлое время. А настоящее - хочу. Хочу в плен вам сдаться.

  Не удержался, рассмеялся.

  - Не очень хорошая идея, немец. Совсем плохая. Сдаться в плен беглому военнопленному на вашей же территории - ни есть гуд! Совсем не гуд.

  - Я знаю.

  Вилли повесил голову. Глухо продолжил.

  - У меня не было выбора. Я заинтересовался теми темами, что вы пропагандировали мне и своим подручным. И стал находить подтверждения. Этим я и заинтересовал этих... У меня не осталось выбора - или я служу им - или исчезаю. И становлюсь объектом их исследований. Не хотелось быть замороженным заживо. И я продолжил службу. Я видел сам всё то сатанинство, о чём вы говорили. Я вижу теперь, что за монстр родился на германской земле. Я многое видел. И я увидел, что мой народ сейчас как никогда близок к гибели. Я видел Ваш фотографию в газете. И я понимаю, почему все газеты мира перепечатали его. Понимаю. И я - устал. Не хочу больше.

  - Твои проблемы.

  - Знаю! - вскочил Вилли, - знаю, что мои проблемы! Но, выхода - не вижу!

  - А ты - беги! Прямо сейчас - беги! Быстро беги, куда глаза глядят. Тогда жив останешься.

  Вилли отшатнулся.

  - Да, если нашим будешь сдаваться, переоденься. Наши - электриков в плен не берут.

  - Электриков?

  - Эсэс. Молнии. Зиг-зиг.

  - Теперь понял.

  - Почему не берут - объяснить?

  - Не надо. Сам видел.

  - Тогда - прощай, Вилли! Надеюсь, больше не увидимся.

  - А я надеюсь - увидимся.

  - Для тебя будет лучше, чтобы мы - не увиделись. В следующий раз - я тебя убью. Да, кстати, кто из моих спутников ваш агент?

  Вилли вздрогнул:

  - Два, - поморщился, - оба, все.

  - Предатель - казачёк? А другой - агент?

  Вилли кивнул.

  - А тот, с усами?

  - И он.

  - Понятно. Пистолетик я - забираю.

  И я повернулся спиной к немцу и пошёл восвояси, напевая песню Рамштайна "Ду хаст". Общение с немцем навеяло как-то. Это была ещё одна проверка Вилли. Этот вот беззаботный отход с подставлением спины врагу. А до этого была проверка на искренность. Сдаст или нет агентов. Как я и догадывался - все казачки засланные.

  - Это я догадывался, - вставил Громозека.

  - Если ты - мой глюк, то ты - плод моей больной головы, результат коротящих извилин. И все твои догадки - мои. Логично?

  - Странно слышать о логике от глючащего типчика.

  - Сам ты - типчик.

  - Какой-то странный у вас разговор получился.

  - Не без этого.

  - И что теперь?

  - А что изменилось? Ничего. Пистолетиком вот обзавелись. Как ты думаешь, липовый?

  - Нет, вполне себе боевой. Я уже проверил. Без подвоха.

  - А жратва?

  - Тут - не знаю. Хлеб, галеты, консервы. Я не могу определить - отравлено или нет.

  - Значит - проверим на мышах.

  И мы тихо посмеялись.

  Пункт назначения

  День "Пи". Или - или. Ну, хоть пистолет есть. Одной рукой с винтовкой управляться - сложновато.

  Идём. Мышки нервничают, но живы. Значит, жратва - нормальная.

  Опа, что это значит?

  - Привал!

  Мышки облегчённо поставили носилки.

  - Давайте, костерок соорудите. Жрать хочу - сил нет больше терпеть. А холодное больше не лезет. Так, ты, Авторадио, бегунок ты наш беспонтовый, топливо сообрази. Ты - яму под костёр копай. Вон там. И копать меньше там. Низинка.

  А сам склонился над Пяткиным. Сфинкис изменил слайд на стрелку вниз.

  - Пришли? Это - то место? - прошептал я.

  Моргнул.

  Мы на месте. А где космолёт? Лес и лес. Вполне типичный для этих мест.

  - И что теперь?

  Котёнок лёг в позу сфинкса.

  - Ждать?

  Моргнул.

  Ждать. Блин. А что остаётся? Да, ладно, подождём "твою маму, твою мать!" Ведь - "до пятницы я - совершенно свободен".

  А эти теперь - сигналят хозяевам.

  Запахло дымом. Желудок сразу запротестовал. Ладно, пойдём у тебя, утроба бестолковая, на поводу.

  Говорят, после голодухи нельзя много есть. Пох. Совершенно пох. Как же хорошо! Сытно! Тепло стало. Что там мне грозит, заворот кишок? А ядреный гриб самоликвидации НЛО? Так что - заворот не страшен.

  Авторадио увлечённо облизывал ложку. Крыс задумчиво смотрел в небо. Я - тоже сытно жмурился. Потянулся, рука наткнулась на пистолет Вилли. Я его достал и стал с любопытством разглядывать изделие сумрачного тевтонского гения.

  Авторадио вытараскал зенки свои, Крыс напрягся, руки его поползли за спину. Поздно, ребятки!

  Два выстрела прогремели в стылом лесу. С карканьем поднялось вороньё в воздух. Эти - падаль задолго чуют. Два контрольных.