Сегодня солнце не зайдет

— Благодарю. Но решение принято. Разрешите идти?

— Да.

Осипенко посмотрел вслед Лохову, вздохнул, подошел к окну. Сверкала бухта. У пирса, прижавшись друг к другу, стояли корабли. Над водой кружили золотые под солнцем чайки. Комдив снова вздохнул, может быть сожалея, что корабли уйдут в море, а он останется здесь, в базе, с этими нахальными, крикливыми чайками.

Он вернулся к столу, еще раз перечитал рапорт Лохова. Подумал неожиданно: а как он, капитан второго ранга Осипенко, поступил бы, случись вот такое, утони его Костька?.. И даже вздрогнул от этой мысли. Потянулся к телефону, попросил соединить себя с квартирой. В трубке пошуршало, щелкнуло, раздался звонкий ребячий голос: «Осипенко слушает».

Комдив улыбнулся.

— Как настроение, Осипенко?

— Хорошее.

— Что делаешь?

— Вертолет чиню.

— Ну-ну. Чини. Отбой.

— Есть отбой! Ты сегодня скоро придешь?

— Скоро.

— Отбой! — весело повторил мальчишеский голос.

И в трубке осталось только шуршание. Комдив бережно положил ее. Как бы он поступил, случись с ним такое?..

Вот и сбылась мечта, вернее, половина мечты. Под ногами Владимира Федорова не земля, а палуба боевого корабля. Корабль этот, конечно, не крейсер, как сказал Сенька Коган, и даже не миноносец. У себя в Одессе Сенька повидал, наверно, кораблей. А для Владимира все в новинку. Даже в учебном отряде и то только катерки да «шестерки». Но дело не только в настоящем корабле. Не моряком мечтал стать Владимир, а пограничником. И вот она, граница, — рядом, незримая линия в море…

Молодые матросы стояли на нижней палубе возле двух стендов, закрепленных на переборке. На одном образцы морских узлов — боцманский стенд. Учились вязать! А вот второй… Второй сразу привлек всеобщее внимание: море, заливы, речки, сопки, поселки — искусно сделанная умельцами рельефная карта. А над ней строгая надпись: «Край, который ты охраняешь».

Матросы стояли возле карты тесно, плечом к плечу. Стояли и молча рассматривали каждую складку на карте.

Когда зародилась мечта? Границы Владимир в жизни не видывал. Только в кино да в книжках читал о пограничниках. Часовые, секреты, дозоры. Туманы, плывущие над пограничной рекой. Всплеск. Рыба или нарушитель? Щелк затвора. «Стой! Кто идет?» Собаки с высунутыми языками рвутся с поводка. Вперед! Враг коварен, хитер…

Сколько раз мальчишкой, сидя на речке с удочкой, Володька Федоров напряженно вслушивался в шорохи и сжимал удилище, будто винтоЬку.

Никому и никогда не говорил он о своей мечте. Признался только одному человеку — Светке.

Светка посмотрела на пего с восторгом и сказала сдавленным голосом:

— Володька, ведь там стреляют. Ведь убить могут.

— Еще не известно, кто кого!..

Потом, уже перед самым окончанием школы, никому не сказавшись, даже Светке, он поехал, в райцентр — в военкомат.

Дежурный спросил, к кому он и по какому делу.

— Як военкому, по личному.

— Военком занят, — сказал дежурный. — Может быть, кто-нибудь другой может решить ваш вопрос? Вы изложите суть.

— Нет, — ответил Володька. — Никто другой не может. У меня дело государственной важности.

Он так прямо и сказал: «государственной важности». Может быть, несколько громко, но он считал, что служба на границе — дело государственной важности. А приехал он к военкому поговорить именно об этом.

Дежурный недоверчиво посмотрел на него:

— Ну, раз государственное дело — обождите.

Володька сел на неудобную деревянную скамью и стал разглядывать всевозможные плакаты, которыми были обвешаны стены. Разглядывал долго. Узнал, что надо делать при атомном, бактериологическом и химическом нападении, куда пойти учиться и работать демобилизованному, какие льготы предоставляются семьям военнослужащих. И только когда в десятый раз перечитывал лозунг, призывающий отправиться на целину, дежурный сказал ему, чтобы он прошел к военкому.

В кабинете Володька увидел грузного полковника с тремя рядами орденских колодок на кителе. Стараясь держаться по-военному, представился:

— Федоров Владимир.

— Садитесь, товарищ Федоров Владимир. Дежурный доложил, что вы по важному делу.

— Так точно, товарищ полковник. Только не по важному, а по государственному.

— А разве бывают не важные государственные дела? — улыбнулся полковник.

— Так точно. То есть, конечно, не бывают, товарищ полковник. В этом году после школы я призываюсь в армию.

Полковник кивнул.

— Очень прошу направить меня служить на границу.

Полковник хмыкнул.

Володьке показалось, что военком уже сейчас отказывает ему, и он повторил горячо:

— Товарищ полковник, очень вас прошу!

— Понимаю, товарищ Федоров Владимир! Не один вы мечтаете служить на границе. Каждому хочется быть поближе к подвигу. А вы службу на границе представляете как сплошной подвиг. Так ведь? — И, не дожидаясь ответа, полковник продолжал, постукивая карандашом по краю стола: — А если подвига не будет? Будет просто служба? Правда, потяжелее, чем во многих других частях.

— Товарищ полковник, честное комсомольское!.. Вы не подумайте, товарищ полковник!.. Я буду…

— А как вы учитесь?

— Сносно. Двоек нет, товарищ полковник.

— А по общественной линии как обстоят ваши дела?