Сегодня ты моя

— Честно говоря, я просто хотел уйти и дать твоим гормонам передышку! Но ты, видимо, приняла мое предложение о помощи несколько иначе…

— Нет, Алекс, — тихо и совсем не правдоподобно шепнула я, а затем сама же и поморщилась, как жалко это звучало со стороны: — Ты не нравишься мне и я больше всего на свете хочу больше никогда тебя не видеть.

— Я почти верю твоим словам, — в одну секунду Алекс убрал руки с талии и прижал к стене лишь одним своим телом, одна его рука упала мне на подбородок, заставляя поднять взгляд на него, а другая внезапно легла на грудь, сжимая ее так сильно, что я едва не потеряла способность дышать. — Твой голос звучит так уверенно, пока тело противоречит… Соски стоят, как каменные; ноги ватные; а тело трясет, как после трех выкуренных кальянов… — рука на груди ослабла, но не успела я расслабиться, большой палец нашел сосок и осторожно повел им по кругу вызывая странный спазм между ног, где его колено прижало меня к стене. — Спорим, если я залезу тебе в трусики, окажется, что ты чертовски мокрая?

Он смотрел мне в глаза, так глубоко и пронзительно, словно искал в них клад или давно запрятанное золото. Могу поспорить, это заставляло чувствовать многих девушек в его руках себя пьяными и особенными… Но если первую стадию я уже прошла, то после последнего предложения окончательно отрезвела.

Мои руки теперь уже уверенно уперлись в его грудь с попыткой оттолкнуть, но сил был мало. Аддерли невозмотуми делал вид, что ничего не происходит, так что действовать я решила словесно:

— Я знаю тебя пять лет. Пять лет подряд мы проводили каникулы в одном доме и все, чем ограничивалось наше общение: приветствие. Не скажу, что я была расстроена, Алекс. Мне хватало этого, — непрерывно глядя в его глаза, уверенно высказала я. — Не скрою, ты красивый мужчина. Уверена, твое мускулистое тело, мужественное лицо и костюм с иголочки сводит с ума дам. Но они никогда не заглядывали так глубоко, как я. И знаешь, что я видела из года в год? Мужчину, который живет работой и прожигает свою жизнь. У него нет семьи, настоящих друзей и тех, с кем бы он хотел отпраздновать день рождения и Новый Год. А, знаешь, почему? Потому что люди для тебя — половая тряпка, а женщины — надувные куклы с встроенной дыркой под твой член. И когда я вижу твое лицо, мне не виден шикарный облик, Алекс Аддерли. Я вижу твою душу. Только черную, грязную и пустую душу, где есть место только тебе и твоим интересам.

Я выдохнула эти слова и замерла, понимая, что сказала больше, чем хотела. И пусть это была правда (мужчина напротив всегда вел себя так, словно все вокруг него — плебеи, а те, кого он допускает, — выиграли в лотерею), мне не стоило говорить этого. Ведь на секунду, такую маленькую и едва уловимую, я увидела горечь в его глазах и боль человека, который не достоин таких слов. Словно глубоко внутри этого куска льда все же был человек, лучше нас всех… Но если это и была правда, то мне уже никогда не узнать, ведь в следующее мгновение он снова стал собой, а черные глаза горели лишь презрением и злобой.

— Знаешь, как я поступаю с такими выскочками, как ты? Учу их жизни и ставлю на истинное место! — с лютой ненавистью отчеканил он, а затем его пальцы до боли сжали мой подбородок, словно намереваясь оторвать от лица. — Ты ничего не знаешь обо мне, моей жизни и душе. Думаешь, если рисуешь картины голой у окна, сразу превратилась в великую жрицу? Тебе всего восемнадцать, а мне тридцать пять лет…

Не знаю, что случилось в тот момент, но я больше не смогла выдержать взгляда мужчины и закрыла глаза. Это был словно конец схватки, а из глаз покатились слезы. Образ уверенной и неприступной девушки рухнул и стекал на шелковый халат слезами, оставляя на нем позорные капли.

— Прошу, Алекс, прекрати… — тихо прошептала я, прерывая мужчину. — Я не хочу бороться, что-то доказывать или обидеть тебя. Прости, прошу. Конечно, я не имела права… Это все эмоции и нервы. Порой я слишком эксцентрична…

На минуту в комнате повисло молчание, я утонула в своих мыслях и слезах, словно очищая душу от всей той грязи, что вылил на меня мужчина, а потом и я ему в ответ. Тишина не была неловкой, как раз наоборот, словно успокоила нас обоих и привнесла некое перемирие.

Я ощутила что-то теплое на лице и, когда открыла глаза, увидела, как палец Алекса осторожно, словно с опаской, стирает слезы у меня со щек. Его взгляд вдруг показался мне открытым, когда он слегка усмехнулся своим мыслям и тут же тихо сказал:

— Ты настоящая художница, Роза. За сорок минут ты успела десять раз сменить настроение и нарисовать прекрасный пейзаж. К тому же… — он неожиданно замялся и, словно задумавшись, проследовал пальцем по шее вплоть до выреза халата, стирая очередную мокрую дорожку, — не верь взрослым мужчинам, честь которых смогла задеть вчерашняя школьница. Возможно, этой школьнице просто удалось пробудить в мужчине всю палитру эмоций. Впервые за долгие годы.

На моих губах появилась осторожная улыбка, когда я тихо шепнула, почему-то неотрывно следя за губами мужчины: