Сегодняшний вчерашний день

Он сел удобнее и задумался. Очень не хотелось вспоминать о некоторых вещах, но необходимость в самоистязании была. Ян не понимал, что не дает ему покоя, бесконечно возвращает наяву и в кошмарах к моменту известия о смерти Кэро, виду его тела, и собирался копать до тех пор, пока не выяснит. Кроме того, хотел сделать хотя бы поверхностный анализ ситуации, взвесить свои шансы, решить, как связаться с базой, случись такая оказия. Он готов терпеть трудности. Рано или поздно он нащупает слабое место навьи и возьмет ее за "жабры", уж будьте уверены.

Хмыкнув, Ян улыбнулся русалке со всей любезностью, но та сделала вид, что в упор не замечает его. Правда, теперь, для Яната выверты компаньонки потеряли значение, он увидел кое-что поинтереснее неулыбчивой навьи. Русло реки расширялось, раздвигались стены, поднимался потолок. Они вплывали в огромную пещеру, большую часть которой занимало подземное озеро.

22 глава

Страх. Одиночество. Пустота. Время пожирающее самое себя.

Состоим ли мы из воспоминаний: эпизодов, вкусов, запахов? Если наше вроде бы общечеловеческое прошлое, настоящее, будущее — ни что иное, как мы сами, и стоит изъять из мира ощутимого эту единицу "Я", как он прекратит свое существование. Никуда не денется, не исчезнет для остальных. Для "Я" же, трансформируется в зону вне времени.

Она пыталась бороться. Цеплялась за обрывки, жалкие остатки того, что когда-то являлось ее личностью, за образы крошечные, которые еще удерживала память. Все прочее постигла участь пустоты.

Она уже была лишена почти всех чувств и эмоций. Эхо не отражало криков, темноту вокруг не рассеивал ни один, даже самый малюсенький луч света. Кожа теряла чувствительность, и даже когда ладонь скользила по щеке, женщина испытывала лишь отблески прошлых ощущений: гладкости, теплоты, фактурности. Она дошла до той степени умственного истощения, когда самым сильным из чувств остается страх.

Она еще осознавала себя личностью, помнила половую принадлежность, смутно связывала себя с кем-то похожим на нее. Только это и помогало держаться, не соскальзывать в пучину безумия окончательно, понимать, что она существует в мире. Ни голод, ни холод, ни иные естественные потребности ее не беспокоили. Женщина или забыла о том, что это такое и зачем необходимо ее организму, или же не помнила минут, когда утоляла их. Порой, она не могла вызвать даже ассоциаций с образами, возникающими в голове, вспомнить даже того, что делала только что, как будто в голове ее возникли черные дыры, поглощающие мозг.

Она тонула в море спокойствия, абсолютного, безбрежного и равнодушного. Если и бежала куда-то, то не чувствовала под ступнями пола, не видела направления, не ощущала движения воздуха. Если же лежала, свернувшись калачиком, то не понимала, где верх, а где низ "тюрьмы". Ее переполняли безысходность и отчаянное, невыносимое одиночество смертельно отравленного существа.

Она уже не кричала, не говорила, даже не шептала. Лишь в голове тихонько умирало: "Янат, Янат, Янат…"

23 глава

Шептунов младший не умел искренне, многоцветно восхищаться, размахивая руками и рассыпая горох витиеватых эпитетов. Он мог притвориться и вполне убедительно, но врал в случаях острой в том необходимости. Что не означало, впрочем, равнодушия к интересным или необычным явлениям.

Янат редко реагировал на события сверхэмоционально. Единственно, выплескивал, не сдерживаясь, раздражение, да и то, в силу природной эгоистичности. На прекрасное и чудесное, он, конечно, внимание обращал, но реакция его проявлялась не внешне. Ян мог экспрессивно думать: "Действительно здорово!" — Но на лице его скука сменялась подобием легкой улыбки и все.

Когда лодка вплыла в подземное озеро, он был поражен и восхищен масштабом, величием открывшейся картины. Однако выражение его лица мало чем отличалось от постной физиономии русалки.

Река плавно вынесла путников на середину водоема, где течение замедлялось, позволяя полюбоваться открывшимся зрелищем. На стенах пещеры росли грибы, светящиеся преимущественно голубым и белым. Их количество снова увеличилось в разы, и тусклое освещение естественных тоннелей из которых они только что выплыли, показалось черными норами, в сравнении с сиянием сводов пещеры, поднимающихся высоко над водой. Все вокруг казалось залитым бело-голубым светом.

Ян задрал голову, его увлекала причудливая игра теней на потолке. Он видел отраженные блики воды, создающие дрожащие текстуры на стенах, полупрозрачные, с необычными контурами. Сталактиты всех форм и размеров спускались с потолка пещеры наплывами, свисали острыми скосами, массивными сосульками, закручивались изящными спиралями или наползали на стены полупрозрачными подтеками. Кипельно белые наросты в отраженном свете голубых грибов выглядели архитектурными творениями безумно талантливого художника, сумевшего вдохнуть особую жизнь в камень. Они сплетались композициями, создавали мир иллюзий, обмана и тишины, нарушаемой лишь звуком текущей воды.