Сёгун

– Простите, у меня нет этих нескольких дней, мне приказано выехать сразу же.

– Посмотрите на меня! – Она повиновалась. – Я, Кийяма Уконно-Оданага, господин Хиго, Сатсумы и Осуми, регент Японии из династии Фудзимото, глава дайме-христиан Японии, – я прошу вас остаться.

– Извините. Мой сюзерен запрещает мне оставаться.

– Вы понимаете, о чем я вам говорю?

– Да, господин. Но у меня нет выбора, прошу меня извинить.

Он показал на ее сына.

– Помолвка моей внучки и вашего сына Сарудзи… Я вряд ли пойду на это, если вы попадете в опалу.

– Да, господин, – ответила Марико с болью в глазах. – Я поняла это. – Она видела, что мальчик в отчаянии. – Прости, мой сын, но я должна выполнить свой долг.

Сарудзи подумал.

– Прошу извинить меня, мама, но разве… разве ваш долг по отношению к наследнику не более важен, чем ваши обязанности перед господином Торанагой? Наследник – наш настоящий сюзерен.

– Да, мой сын. И нет. Господин Торанага имеет надо мной власть, наследник – нет.

– Это не значит, что господин Торанага имеет власть над наследником тоже?

– Нет. Извини, нет.

– Пожалуйста, мама, извини меня, я не понял, но мне кажется, если наследник отдает приказ, то этим приказом отменяются приказы господина Торанага.

Она не ответила.

– Ответьте ему? – рявкнул Кийяма.

– Это ты сам придумал, мой сын? Или кто-нибудь тебе это внушил?

Сарудзи нахмурился, пытаясь вспомнить.

– Мы… господин Кийяма и… и его госпожа – мы говорили об этом. И отец-инспектор. Я не помню… Думаю, я сам додумался. Отец-инспектор сказал, что я был прав, да, господин?

– Он сказал, что наследник более важен в нашем государстве, чем господин Торанага. По закону. Пожалуйста, ответьте ему прямо, Марико-сан.

Марико сказала:

– Если бы наследник был мужчина, в возрасте, Квампаку, официальный глава государства, как им был Тайко, его отец, – тогда я повиновалась бы ему через голову господина Торанага. Но Яэмон – дитя, фактически и по закону, следовательно, недееспособен. По закону. Тебя устраивает такой ответ?

– Но… но он все же наследник, не так ли? Регенты слушают его… господин Торанага признает его. Это… это год, несколько лет, да, мама? Если вы не извинитесь, – прошу меня простить, но я боюсь за вас. – Губы юноши задрожали.

Марико хотелось подойти, обнять и защитить его, но она не сделала этого.

– Я не боюсь, мой сын! Я ничего не боюсь на этой земле! Я боюсь только Божьего суда. – Она обращалась к Кийяме.

– Да, – заметил Кийяма, – я это знаю. Может быть, Мадонна благословит вас. – Он помолчал. – Марико-сан, вы извинитесь перед господином генералом публично?

– Да, с радостью, при условии что он уберет всех своих самураев с моей дороги и даст письменное разрешение мне, госпоже Киритсубо и госпоже Сазуко выехать завтра утром.

– Вы подчинитесь приказу регентов?

– Прошу простить меня, господин, но в этом случае – нет.

– Вы удовлетворите их просьбу?

– Прошу меня извинить, но в этом случае – нет.

– Вы согласны с требованием наследника и госпожи Ошибы?

– Прошу простить, с каким требованием?

– Посетите их, оставайтесь с ними несколько дней, пока мы не решим это дело.

– Прошу меня извинить, господин, но что здесь решать?

Терпение Кийямы кончилось, и он закричал:

– Будущее и порядок в государстве – во-первых, будущее матери-церкви – во-вторых, и вдобавок еще и ваше будущее! Ясно, что этот ваш тесный контакт с чужеземцем испортил вас, отравил ваши мозги – теперь я в этом убедился!

Марико ничего не ответила, только смотрела на него.

Усилием воли Кийяма взял себя в руки.

– Прошу извинить меня… мою несдержанность. И мою невежливость, – с усилием произнес он. – Меня извиняет то, что я очень беспокоюсь. – Он с достоинством поклонился. – Я прошу меня извинить.

– Это моя вина, господин. Прошу извинить, что я нарушила ваше спокойствие и причинила вам беспокойство. Но у меня нет выхода.

– Ваш сын дал вам один выход, я предложил вам несколько.

Она не ответила.

В комнате стало душно, хотя ночь была прохладной, а ветер заметно колебал пламя факелов.

– Так вы решили?

– У меня нет выхода, господин.

– Очень хорошо, Марико-сан. Мне больше не о чем говорить. Кроме как еще раз сказать, что я приказываю вам не спешить с решением – и я прошу вас об этом.

Она наклонила голову.

– Сарудзи-сан, пожалуйста, подожди меня за дверью! – приказал Кийяма.

Юноша был в смятении, едва мог говорить:

– Да, господин, – Он поклонился Марико. – Прошу извинить меня, мама.

– Может быть, Бог о тебе позаботится.

– И о тебе.

– Аминь! – сказал Кийяма.

– Спокойной ночи, сын!

– Спокойной ночи, мама!

Как только они остались одни, Кийяма начал:

– Отец-инспектор очень обеспокоен.

– Мною, господин?

– Да. И он беспокоится о святой церкви и о чужеземце. И о корабле чужеземцев. Сначала расскажите мне об Анджин-сане.

– Он необычный человек – очень сильный и очень умный. На море он… он живет морем. Он кажется частью корабля и моря, и на море нет человека, который может сравниться с ним в смелости и ловкости.

– Даже Родригес-сан?