Сёгун

Так Родригес позволил развиваться этому безвыходному положению, давая им время для передышки. Оба корабля были в центре гавани, недостижимые для рыбачьих лодок и друг друга, фрегат подрагивал на ветру, готовый в любой момент сорваться с места, галера, с поднятыми на палубу веслами, дрейфовала рядом в пределах слышимости. Это произошло только тогда, когда Родригес увидел, что галера подняла весла и повернулась боком к его пушкам; тут он стал под ветер, позволяя галере подойти в пределы голосовой связи, а сам приготовился к следующей серии действий. «Спасибо Богу, благословенному Иисусу, Деве Марии и Иосифу за то, что у нас есть пушки, а у этого мерзавца их нет, — подумал Родригес снова. — Англичанин слишком умен».

— Но хорошо, когда против тебя выступает профессионал. Намного безопасней. При этом никто не делает глупых ошибок и никто не причиняет зла без необходимости.

— Можно подняться на борт?

— Кому, англичанин?

— Господину Торанаге, его переводчице и телохранителям.

Феррьера сказал спокойно:

— Без охраны.

Алвито сказал:

— Он должен прийти с кем-нибудь. Это вопрос престижа.

— Черт с ним, с престижем. Без телохранителей.

— Я бы не хотел, чтобы на борт поднимались самураи, — согласился Родригес.

— Может быть, вы согласны пропустить пятерых? — спросил Алвито. — Только его личная охрана? Вы же понимаете суть дела, Родригес.

Родригес подумал и кивнул.

— Пять человек будет нормально, адмирал. Мы выделим пять человек, как вашу «личную охрану» с парой пистолетов на каждого. Отец, вы продумайте все детали. Лучше, если отец продумает все детали, адмирал, он знает как. Ну, отец, давайте, но рассказывайте нам, что там говорится.

Алвито подошел к планширу и крикнул:

— Вы ничего не добьетесь своей ложью! Готовьте свои души к адским мукам — вы и ваши бандиты. У вас десять минут, потом адмирал будет стрелять и отправит вас на вечные муки!

— Мы плаваем под флагом господина Торанаги, клянусь Богом!

— Это фальшивый флаг, пират!

Феррьера сделал шаг вперед:

— Что за игру вы ведете, отец?

— Пожалуйста, наберитесь терпения, адмирал, — сказал Алвито. — Это только для проформы. Иначе Торанага навсегда обидится, что мы оскорбили его флаг, который мы видим. Ведь это Торанага — он не простой дайме! Может быть, вам лучше вспомнить, что он лично имеет больше войска, чем король Испании!

Ветер завывал в такелаже, шпангоуты нервно поскрипывали. На юте вскоре загорелись факелы, и стало хорошо видно Торанагу. По волнам разнесся его голос.

— Тсукку-сан! Как осмелился ты убегать от моей галеры! Здесь нет пиратов — только те, что там у входа в гавань на рыбачьих лодках. Я хочу немедленно подойти к борту!

Алвито закричал в ответ по-японски, разыгрывая удивление:

— Но, господин Торанага, простите, у нас не было и мысли, что это вы! Мы думали, что это только ловкий трюк. Серые сказали, что бандиты-ронины силой захватили галеру! Мы думали, бандиты с английским пиратом плавают под фальшивым флагом. Я немедленно поднимусь к вам.

— Нет. Я сейчас же подойду к вам.

— Прошу вас, господин Торанага, позволить мне подняться к вам, чтобы сопровождать вас. Мой господин, отец-инспектор, здесь вместе с адмиралом. Они настаивают, чтобы мы исправили ошибку. Пожалуйста, примите наши извинения! — Алвито снова перешел на португальский и громко прокричал боцману: «Спусти баркас!» — И опять Торанаге по-японски: — Баркас будет спущен сейчас же, мой господин.

Родригес слушал, как глумлив голос Алвито, и думал о том, насколько труднее иметь дело с японцами, чем с китайцами. Китайцы понимают искусство торговли, компромисса и уступок, вознаграждений. Но японцы наполнены гордостью, а когда гордость мужчины оскорбляется — для любого японца, не обязательно даже самурая, — смерть является лишь малой ценой, заплаченной за оскорбление. «Ну, идите, давайте кончать», — хотелось крикнуть ему.

— Адмирал, я сейчас же отправлюсь к ним, — говорил отец Алвито. — Ваше Преосвященство, если вы тоже поедете, это очень поможет ублаготворить его.

— Я согласен.

— Это не опасно? — спросил Феррьера. — Вас двоих могут использовать как заложников.

Дель Аква сказал:

— В тот момент, когда появятся признаки измены, я прикажу вам, именем Божьим, уничтожить этот корабль и всех, кто на нем плавает, независимо от того, будем ли мы на борту или нет.

Он спустился на ют, оттуда на главную палубу, прошел сзади пушек, — складки его одеяния величественно развевались. В начале трапа он оглянулся и изобразил руками крест. После этого он застучал сапогами по трапу, спускаясь к баркасу.

Боцман отчалил. Все моряки были вооружены пистолетами, под сиденьем боцмана был припрятан бочонок пороха.

Феррьера облокотился на планшир и тихо сказал:

— Ваше преосвященство, привезите с собой еретика.

— Что? Что вы сказали? — Дель Акве нравилось играть с адмиралом, чье постоянное высокомерие смертельно оскорбляло его, так как он, конечно, давно решил захватить Блэксорна и достаточно хорошо слышал. «Какая глупость», — подумал он.