Сёгун

— Я не знаю, Ябу-сан. Извините, я ничего не могу посоветовать вам. Несколько часов назад я бы сказала нет, он не совершит самоубийства. Теперь я не знаю. Он… с тех пор, как сегодня вечером за ним пришел Оми-сан, он стал… другой.

— А как думаете вы, Игураши-сан?

— Если вы уступите ему сейчас, а он наверняка блефует, он будет использовать этот же самый трюк каждый раз. Он хитер, как лисица-ками. Все равно в один прекрасный день вам придется сказать «нет», господин. Я бы советовал вам сказать это сейчас. По-моему, он вас надувает.

Оми покачал головой:

— Господин, пожалуйста, извините меня, но я должен повторить, вы очень рискуете. Если это блеф — а это вполне может быть — этот гордый человек исполнится ненависти при всей своей внешней покорности и не станет помогать вам. Он требовал чего-то как хатамото, титул которого ему присвоен, он говорит, что он хочет жить согласно нашим обычаям по своей собственной воле. Разве это не огромный шаг вперед, господин? Я советую проявить осторожность. Используйте его к вашей выгоде.

— Я так и хочу, — хрипло сказал Ябу.

Игураши произнес:

— Да, он необходим нам, мы не обойдемся без его знаний. Но его поведение должно быть контролируемым — вы это много раз говорили, Оми-сан. Он варвар. Этим все сказано. Да, я знаю, что он теперь хатамото и с сегодняшнего дня может носить два меча. Но это не делает его самураем. Он не самурай и никогда им не станет.

Марико знала, что она одна могла бы понять Анджин-сана лучше всех. Но он был непредсказуем. Его поведение не поддавалось логике и ставило ее в тупик.

Зеленые глаза Блэксорна глядели куда-то вдаль. На лбу блестели капельки пота. «Неужели это от страха? — подумал Ябу, — страх, что его игра будет разгадана? Неужели он блефует?»

— Марико-сан?

— Да, господин?

— Скажите ему… — горло Ябу внезапно пересохло, грудь заболела, — скажите Анджин-сану, что приговор деревне остается.

— Господин, извините меня, пожалуйста, но я бы убедительно просила вас послушаться совета Оми-сана.

Ябу не глядел на нее, он видел только Блэксорна. Жилка на его лбу запульсировала. «Анджин-сан настаивает на своем. Ну и пусть. Давайте посмотрим: варвар он или хатамото».

Голос Марико был еле слышен: — Анджин-сан, Ябу-сан говорит, что приговор деревне остается в силе.

Блэксорн слышал слова, но они не трогали его. Он чувствовал себя спокойным и уверенным. Жизнь переполняла его. Он ждал их решения. Остальное он предоставил Богу. Он был погружен в свои мысли, в его голове звучали слова Марико:

«Есть легкое решение — умереть. Выжить здесь вы можете, живя согласно нашим порядкам…» … Приговор деревне остается в силе.

«И вот теперь я должен умереть.

Мне следует бояться. Но я не боюсь.

Почему?

Я не знаю. Мне известно только, что с того момента, как я действительно решил, что единственный способ жить здесь по-человечески — это поступать согласно их обычаям, рисковать жизнью, может быть, умирать — страх смерти пропал. „Жизнь и смерть — одно и то же…“ Оставить карму карме. Я не боюсь умереть.»

За седзи начал накрапывать легкий дождь. Он опустил взгляд на нож.

«Я прожил хорошую жизнь», — подумал он.

Глаза Блэксорна вернулись к Ябу.

— Вакаримас, — сказал он очень отчетливо, и хотя это слово произнесли его губы, казалось, что говорил кто-то еще.

Никто не двинулся с места.

Он видел как бы со стороны, как его правая рука подняла нож. Потом его левая рука также обхватила рукоятку, лезвие стояло твердо и было нацелено в сердце. Теперь слышался только звук его уходящей жизни, он становился все громче и громче, пока он не смог больше слушать. Его душа требовала вечной тишины.

Крик привел в действие все рефлексы. Его руки безошибочно направили нож в цель.

Оми был готов остановить его, но он не ждал такого внезапного и яростного рывка Блэксорна. Оми двумя руками схватился за нож Блэксорна, его пронзила боль, и из левой руки закапала кровь. Он со всей силой хотел помешать кормчему сделать последнее усилие. И тут ему помог Игураши. Вместе они остановили удар. Нож отвели. Тонкая струйка крови бежала по коже Блэксорна в том месте, куда вошел кончик ножа.

Марико и Ябу не двигались.

Ябу сказал: — Скажите ему, что деревня вне опасности, Марико-сан. Прикажите ему — нет, просите его поклясться именем своего Бога, как сказал Оми-сан.

* * *

Блэксорн медленно приходил в себя. Он смотрел на них непонимающим взглядом. Потом стремительный поток жизни вновь обрушился на него, но он все еще думал, что он мертвый, а не живой.

— Анджин-сан? Анджин-сан?

Он увидел, как двигаются ее губы, и услышал ее слова, но все его чувства были сконцентрированы на дожде и ветре.

— Да? — он почти не слышал собственный голос, но чувствовал запах дождя, слышал стук капель и ощущал вкус морской соли в воздухе.

— Я жив, — сказал он себе удивленно. — Я жив, и это настоящий дождь на улице и ветер настоящий, с севера. Вот жаровня с углями, и если я подниму чашку, в ней будет жидкость и она будет иметь вкус саке. Я не умер. Я жив!