Сёгун (части 3-4)

- Извините, но мой хозяин приказал ему держаться одному. Никого рядом. Особенно христиан. До тех пор, пока господин Харима не примет решение, сказал мой хозяин. Урага-сан - вассал господина Харимы, правда? Господин Харима тоже христианин, так? Господин Торанага говорит, что с отступниками-христианами должен иметь дело дайме-христианин. В конце концов господин Харима - дядя и глава дома и это он в первую очередь приказал ему идти к вам.

Хотя ему и запретили, Алвито этим же вечером снова пытался поговорить с Джозефом с глазу на глаз, просить его отказаться от своего святотатства и на коленях просить прощения у отца-инспектора. Однако юноша холодно удалился, не слушая его. После этого случая Джозефа всегда отправляли далеко вперед.

"Как, Святая Мадонна, мы должны вернуть его Богу, - мучительно думал Алвито. - Что я могу сделать? Может быть, отец-инспектор догадается, как вести себя с Джозефом. Да если и догадается, что делать с этим невероятным решением Торанага подчиниться решению Совета, что они на своем тайном совещании расценили как невозможное".

- Нет, это вообще противоречит характеру Торанага, - сказал дель Аква, - он будет воевать. Когда кончатся дожди или даже еще раньше, если он убедит Затаки отречься от Ишидо и выдать его. Мой прогноз - он будет ждать как можно дольше и попытается вынудить Ишидо сделать первый шаг - его обычная выжидательная позиция. Что бы ни произошло, пока Кийяма и Оноши поддерживают Ишидо и Осаку, Кванто захватят, а Торанага погибнет.

- А Кийяма и Оноши? Они забудут свою вражду ради общего блага?

- Они все убеждены, что победа Торанага будет похоронным звоном по Святой Церкви. Сейчас, когда Харима на стороне Ишидо, я боюсь, что Торанага - это разбитая мечта.

"Опять гражданская война, - думал Алвито. - Брат против брата, отец против сына, деревня против деревни. Анджиро готово к восстанию, вооружено крадеными ружьями, как сказал рыбак Уо. И другие страшные новости: тайный мушкетный полк почти готов! Современный, в европейском стиле кавалерийский отряд более чем на две тысячи мушкетов, готовый к войне в японских условиях. О, Мадонна, защити истинно верующих и прокляни еретиков...

Какая жалость, что у Блэксорна такой неуступчивый нрав:

Он мог бы быть ценным союзником. Я никогда не думал об этом, но это так. Смелый и умный, честный в своей ереси, прямой и бесхитростный. Ему ничего не надо повторять дважды, его память удивительна. Он так много рассказал мне о мире. И о себе самом. Неужели правда? - печально подумал Алвито, повернувшись, чтобы в последний раз махнуть рукой Марико, - Надо ли учить своего врага и взамен учиться самому? Правильно ли закрывать глаза на смертный грех? "

На третий день после выезда из Ёкосе его поразило открытие брата Михаила.

- Вы считаете, что они любовники?

- Что такое Бог, если не любовь? Разве это не слово господа нашего Иисуса? - ответил он. - Я только упомянул, что видел, как они глядят друг на друга, и на это не надоедает смотреть. Об их телах я не знаю, отец, и, честно говоря, не интересуюсь. Но их души касаются друг друга, и я, кажется, из-за этого стал лучше понимать Бога.

- Вы, разумеется, ошибаетесь относительно их. Она никогда не сделает этого! Это против всего ее воспитания, их законов и закона Бога. Она истинная христианка. Она знает, что супружеская неверность - страшный грех.

- Да. Но ее брак был синтоистский, не освящен перед нашим господом Богом, так что какая это супружеская измена?

- Вы также сомневаетесь в Слове? Вы заражены ересью Джозефа?

- Нет, отец, прошу извинить меня, никогда я не сомневался в Слове. Только в том, что сделал человек.

С тех пор он стал следить более внимательно. Конечно, мужчина и женщина очень нравились друг другу. А почему бы и нет? Здесь нет ничего плохого! Постоянно вместе, учась друг у друга, женщине приказано забыть свою религию, мужчина не знает никакой, только налет лютеранской ереси, про которую дель Аква сказал, что она свойственна всем англичанам.. Оба сильные, здоровые люди, однако плохо подходящие друг другу.

На исповеди она не сказала ничего. Он не настаивал. Ее глаза не сказали ему ничего и в то же время выдали все, но ничего конкретного, за что можно было осудить, там не было. Он слышал, как объясняет дель Акве:

"Михаил, должно быть, ошибся, Ваше Святейшество.

- Но она совершила грех супружеской измены? Были какие-нибудь доказательства?

- К счастью, никаких доказательств".

Алвито натянул поводья и, мгновенно обернувшись, увидел, что она стоит на пологом склоне, кормчий разговаривает с Ёсинакой, старая госпожа и ее раскрашенная проститутка лежат в своем паланкине. Он мучительно хотел спросить: "Вы блудили с кормчим, Марико-сан? Еретик обрек вашу душу на вечную муку? Вы, которую мы готовили к монашеской жизни и посту нашей первой местной аббатисы? Вы живете в мерзком грехе, не исповедуясь, оскорбительно пряча свои прегрешения от вашего духовника и тем самым вы тоже осквернились перед Богом? "

Он видел, что она махнула ему рукой, но на этот раз сделал вид, что не заметил, вонзил шпоры в бока лошади и заторопился прочь.