Сеятели смерти. Задание — Токио

Что-то с ним все же случилось, раз он вознамерился стрелять в людей. Бремя вины постепенно таяло, и его лицо имело чуть ли не счастливое выражение. Я дал ему лишний пистолет.

— А теперь беги, приятель. Возвращайся тем же путем, каким мы сюда пришли. Как дойдешь до смотровой — поверни направо. Там есть проход, который, как мне говорили, ведет к поверхности утеса. Выход закрыт крашеным папье-маше или брезентом, так что моря ты не почуешь и не увидишь, но эта преграда не слишком серьезная. Ты плавать умеешь?

— Более или менее, — ответил я. — Послушай…

— Один из нас должен уйти, чтобы предупредить наших. Ты же не хочешь воспользоваться сейчас моментом, чтобы вдруг корчить из себя благородного, а, дружище? В конце концов, у меня уже появились симптомы заболевания. Я обречен. А у тебя есть шанс— если ты отсюда выберешься. Ну, пока!

Я взглянул на Леса, присевшего на корточки у стены. Похоже, я оставлял здесь целую армию обреченных людей. Но мне опять-таки нечего было ему сказать, что не прозвучало бы пошло. Убегая по коридору, я услышал за спиной очередь «Шпагина». Я едва не упал, споткнувшись обо что-то маленькое и мягкое, издавшее громкий писк. Трудно было поверить, что столь тщедушное тельце может создавать такой шум. Черный рубильник мадам Линь, очевидно, сделал свое дело. Крысы вышли из клеток.

Я смотрел вверх, ожидая увидеть в лестничном пролете часового, который наверняка услышал выстрелы. Он и появился в моем поле зрения, выйдя из смотрового отделения. Я отпрянул и подождал, пока он отчетливым силуэтом очертится на фоне дверного проема, и уложил его последней пулей, оставшейся в барабане моего «смит-и-вессона». А внизу вновь раздалась автоматная очередь.

Проходя мимо помещения, где осталась Вадя, я на миг подумал о ней. Но я прекрасно знал: она и не надеется, что я ради нее замешкаюсь, — и я не стал мешкать. Все равно в ее состоянии она ни за что не смогла бы прыгнуть в воду с высокой скалы и плыть на длинную дистанцию. Этот морской заплыв погубил бы ее столь же неотвратимо, как и взрывчатка мадам Линь. В проходе, ведущем к вершине утеса, было холодно и темно, но я не скучал в одиночестве. Я убеждал себя, что все равно не смогу подхватить от этих крыс ничего такого, чего бы уже не подхватил от шприца, но их писк и топот не способствовали поднятию морального духа.

Вдруг коридор кончился глухой стеной, и я сбил в кровь костяшки пальцев о какую-то деревянную перегородку. Между балками я нащупал брезент и рассек его ножом. Солнечный свет хлынул в туннель. Удача была бы на стороне мадам Линь, не отвернись она от нее чуть раньше. Ясное утро сменилось туманным дождливым днем. Я как будто заметил силуэт судна далеко в открытом море, но полной уверенности у меня не было. Я взглянул вниз.

Зрелище оказалось не слишком обнадеживающим. Дело в том, что на американском Западе, где я родился и вырос, водой принято разбавлять виски, когда пить прохладительные напитки вам уже как-то не по возрасту, а пиво вы терпеть не можете. В иных случаях, исключая мытье, я не особенно часто имел дело с этой жидкостью. Конечно, я научился кое-как плавать в бассейне, где вода была умеренно приправлена хлоркой, а затем, уже поступив на службу в нашу контору, где меня обучали обращаться с огнестрельным и холодным оружием, шифрами и паролями, применять отравляющие вещества и приемы боя без оружия, я получил и кое-какие навыки управления весельной лодкой. Однако вода никогда не была моей любимой стихией.

Не могу назвать вам точную высоту того утеса. Он не был столь уж невероятно высок, как явствовало йз замечания мадам Линь, но пока что ничего из того, о чем она говорила, не соответствовало ее описаниям. Утес был высотой с добрых двух-, а может, и трехэтажный дом. Внизу у подножия торчали острые рифы, на которых черный прибой обращался в пену. Чтобы не упасть на них, при прыжке надо было хорошенько оттолкнуться. Справа, за кромкой утеса, виднелась бухта. Слева— одни голые камни, и никаких признаков места для высадки. И вся эта громада должна была с минуту на минуту взорваться, если, конечно, мадам Линь не гнала мне туфту про свою умопомрачительную взрывную систему. Но я подумал, что вряд ли, — даже невзирая на то, была ли у нее отсрочка во времени или нет. Мне оставалось только отплыть подальше в море и подождать, пока эта махина не взлетит на воздух, и потом надеяться лишь на то, что мне хватит сил как-нибудь добраться до берега.

Стоя на самой вершине утеса, я услышал крики и выстрелы со стороны бухты. Внезапно там раздался странный треск, и я даже сначала решил, что Лесу удалось прорваться на лестницу и завязать бой вблизи погрузочной площадки, что было чистейшим безумием. Потом из-за утеса показался нос небольшой лодчонки. Когда она полностью предстала моему взору, я увидел, что это лодка с навесным мотором. Я сразу узнал человека, сидевшего у руля: Бэзил спасался бегством. Серый ящик, который он вынес из кабинета мадам Линь, лежал рядом с ним на банке.