Сейчас +n. Сейчас –n

Из щели в его груди посыпались фишки. Половину я отдал Селене. Она играла в «высокая гравитация — низкая гравитация», а я в рулетку. Мы переходили от стола к столу, следуя своему капризу и везенью или невезенью. За два часа она утроила свои деньги, а я все проиграл. Я никогда не был силен в том, что касается игры в рулетку. Я даже на рынке проигрывал — прежде чем рынок перестал быть для меня «рулеткой». Естественно, я позволил Селене перевести выигрыш на ее собственный счет, а когда она предложила вернуть мне первоначальную сумму, рассмеялся.

Что дальше? Для постели слишком рано.

— Поплаваем в бассейне? — предложила она.

— Отличная идея. — В отеле, как обычно, их было два. — В бассейне для нудистов или для тех, кто в купальниках?

— У кого тут есть купальники? — лукаво спросила она.

Мы рассмеялись и спустились на лифте к бассейну.

Раздевалки были отдельные, «М» и «Ж». Собственно, обнаженные тела никого не смущали, но вот на сам процесс раздевания все еще накладывалось табу. Я быстро снял одежду и ждал Селену около бассейна. И во время этого перерыва снова почувствовал знакомое присутствие своего другого «я», а именно (сейчас –n). Он ничего не передавал, но я знал, что он здесь. А вот (сейчас +n) я не ощущал совсем. Я с горечью начал признавать тот факт, что именно Селена ответственна за мои коммуникационные проблемы. Всякий раз, когда она удалялась больше чем на двадцать футов, мне удавалось прорваться к своим другим «я». Как она это делает? Существует ли способ остановить это? И кто поможет мне, если возникнет необходимость выбирать между заработком и возлюбленной?

Бассейн имел форму огромного восьмиугольника с множеством трамплинов и подводными огнями, создающими эффект разноцветной ряби. Человек пятьдесят плавали, и еще несколько дюжин загорали в шезлонгах. Среди такой массы обнаженных людей выделиться было сложно, и все же, едва Селена вышла из женской раздевалки и медленно направилась ко мне по вымощенному плитками полу, все головы одна за другой начали поворачиваться ей вслед. И не то чтобы ее фигура отличалась какой-то особой сексапильностью, просто Селена обладала тем природным магнетизмом, который присущ лишь истинной красоте. Безупречно стройная, она была изумительно пропорционально сложена — как будто вышла из-под резца самого Фидия. Длинные ноги, длинные руки, узкие запястья, тонкая талия, маленькие высокие груди, чудесно обрисованные изгибы бедер. «Весна» Боттичелли. «Леда» Леонардо. Она несла себя с изумительной грацией. Сердце у меня заколотилось.

Между ее грудей покоилось что-то вроде амулета: диск из красного металла с выгравированными на нем геометрическими знаками. Я не замечал его, пока она была одета.

— Он приносит мне удачу, — объяснила Селена. — Я никогда его не снимаю.

И, смеясь, она побежала к трамплину, и подпрыгнула, и воспарила, и изумительно точным движением вошла в воду. Я прыгнул следом. Мы плавали от края до края бассейна, поддразнивая друг друга, нащупывая пределы возможного и не находя их. Мы ныряли, и встречались глубоко внизу, и сцеплялись руками, и радостно устремлялись вверх. Потом мы лежали под теплыми кварцевыми лампами. Потом отправились в сауну. Потом оделись.

И пошли в ее номер.

Она не сняла амулет, даже когда мы занимались любовью. Обнимая Селену, я грудью чувствовал его холодное прикосновение.

Но как же бизнес? Как же наращивание капитала? Мой милый маленький секрет, джокер в колоде Уолл-стрита, сообщения издалека, с помощью которых я выдаивал миллионы из рынка? На четверг контакт с моими другими «я» не планировался, но если бы это и имело место, я не смог бы его осуществить. Селена полностью рассеивала мое пси-поле. Критическое расстояние составляло двадцать футов. Если мы удалялись друг от друга хотя бы чуть дальше, мне удавалось пробиться, в противном случае — нет. Как это происходило? Как? Как? Как? Случайная несовместимость пси-вибраций? Трагическая потеря моей силы из-за близости к ней? Нет! Нет. Нет…

В четверг мы метались по Лондону, словно разрушительный пожар, врываясь в галереи, бутики, музеи, пабы, кинотеатры, Никогда в жизни я не был так влюблен! Долгие часы я даже не вспоминал о своей проблеме. Разделение с собой, в первое мгновение вызвавшее ощущение шока, сейчас казалось тривиальным. Зачем нужны они, если у меня есть она!

Они были нужны мне, чтобы делать деньги. Страсть делать деньги — болезнь, которую любовь может смягчить, но не вылечить. И если в самое ближайшее время я не возобновлю контакт, может случиться беда.

Ближе к вечеру в четверг, когда мы, пошатываясь, с трепещущими ноздрями, вышли из наркокабачка на Хай-Холборн, я снова ощутил контакт. (Сейчас +n) сумел прорваться ко мне на тот краткий миг, пока Селена рванула через улицу наперерез мчащимся машинам, а я замешкался на этой стороне.

— Все дело в амулете, — быстро произнес он. — Я получил это сообщение от…

Селена ринулась обратно на мою сторону улицы.

— Что ты тут топчешься, глупыш? Пошли!