Сейчас. P.S. Во веки веков. Книга 1

Утром он улыбался. Смотрел на меня как на восьмое чудо света и улыбался. Он трогал лицо, волосы, целовал плечи и прижимал к себе. Мне хотелось услышать от него какие-то слова, потому что я видела, что нам надо что-то друг другу сказать, поделиться самими сокровенными мыслями. Но пока мы лежали абсолютно счастливые и улыбались, глядя друг на друга, как идиоты.

– Ты лучшее, что могло случиться в моей жизни, – он притянул меня и поцеловал, – Тебе больно?

– А ты что, хочешь продолжить? – я посмотрела на него и плотоядно улыбнулась.

– Точно не сейчас, – он рассмеялся.

– Что, всё так плохо? «Зови бобров»?

– Что? – он непонимающе впился в меня взглядом.

– Ну, брёвна это же по части бобров, да? – мы заржали почти в унисон.

– Дурында ты! Это был космос! У меня такого ещё не было.

– В смысле, я что, похитила твою невинность? – я захихикала.

– Это был первый раз с тем, кого я люблю. Очень сильно люблю.

– О, только не надо мне говорить, что есть большая разница, – сказала я, и ох как не хотела слышать ответ.

– Огромная разница. Как будто раньше и не было ничего. До тебя. Спасибо, что я первый.

– А вот и нет, не первый, – он удивленно посмотрел на меня, – Ты – единственный.

Когда он пошёл в душ, я последовала за ним. Стоя под струями воды, я прижималась к его большой сильной спине и ладонями чувствовала толчки его сердца. Была какая-то особенная близость в том, чтобы, стоя на цыпочках, целовать любимого мужчину в стриженый затылок под струями воды.

Потом я в его футболке наливала нам кофе и нарезала бутерброды, а он сидел за стойкой, смотрел на меня и улыбался. Он был не здесь, я видела по его глазам, он о чем-то думал.

После завтрака мы пошли гулять. Ветер ещё не успел подняться, на улице было морозно и снег ещё даже не начали убирать. Я шагала по сугробам, следуя за Димой, который решил, что нам непременно нужно прогуляться. Я вдыхала морозный воздух, щурила глаза и держала его руку двумя руками.

Новый год решили праздновать дома, мы отклонили все приглашения, и погрузились в приготовление праздничного ужина. Под «Иван Васильевич меняет профессию» я нарезала салаты, Дима воевал с курицей, мы смеялись, шутили и пили глинтвейн.

Поужинав часов в десять, мы переместились на пол напротив телевизора. Привычка осталась неизменной, и, несмотря на то, что прошло уже достаточно много лет, мы, как и в детстве, предпочитали посиделки на полу – диванные подушки, пара пледов и мы.

– Почему ты хмуришься?

– Я? – я рассеянно думала, где же я опять спалилась.

– Я же вижу. Ну, о чём думаешь?

– Ты точно хочешь знать?

– Эй, я же вижу – о чем-то думаешь и накручиваешь себя.

Я закатила глаза.

– Ну, колись, мелкая.

– Всё, что у нас было, ну ты понял. Вот всё это ты делал и с Оксаной, – я замолчала, а потом добавила, – Прости, понимаю, что ты старше и всё такое…

– Нет. Это только твоё. Я такой только с тобой, – он притянул меня к себе.

– Ты же помнишь, мы друг другу не врём.

– Я помню. Я уже говорил тебе, что с ней я был грубым и наглым, с остальными – равнодушным, заинтересованным в получении удовольствия, не более.

Ну вот, были ещё и другие. Я совсем приуныла.

– Ты потрясающая малюсенькая женщина. И не важно, что было до тебя, главное, что у нас есть СЕЙЧАС.

Я обняла его и засопела в ухо ёжиком.

– Я никогда не мог ни с кем разговаривать, так как с тобой – честно, открыто и не подбирая слова. Ты умеешь слышать меня, всегда находишь нужные слова. Я могу поделиться с тобой моими мыслями, и ты точно не будешь смеяться. Никто никогда не любил меня просто за то, что я есть. Никто, кроме тебя.

Я потянулась к нему и поцеловала, а мои ладошки забрались к нему под футболку.

Мы пропустили бой курантов, потому что желание обладать друг другом не покидало нас с самого утра. Позже мы сидели при свете гирлянды, обнявшись, завернувшись в плед, и жгли бенгальские огни.

– Совсем забыл про подарок.

– Ну, мы же договорились! Я думала, мы без подарков обойдемся, – стала возмущаться я.

А он быстро вскочил и принес из кабинета гитару. Абсолютно новую, в красивом кожаном чехле. Я запищала от восторга.

Я достала инструмент, трогала её, вдыхала её запах, слушала, как отзываются струны на мои прикосновения. Дима принес свою гитару, и мы, усевшись на полу и завернувшись в пледы, приготовились играть. Первые аккорды «Hotel California» Eagles заставили меня рассмеяться, и я присоединилась к Диме, отмечая новое звучание и тактильные ощущения от прикосновений к струнам.

* * *

– А у нас будут дети? – я рассматривала его лицо в закатных отблесках солнечного света.

Он повернул голову и смотрел на меня, улыбаясь.

– Я хочу. Позже, – сказал он, убирая волосы с моего лица.

– Почему позже?

– Чтобы сначала были мы. Была моя ты. Только моя.

– О, а где же нытьё про образование и прочую фигню? Типа сначала закончи «универ» бла-бла-бла.

– Ты закончишь «универ» в любом случае. И дети будут. Хочу малюсенькую девчонку с хвостиками, чтобы дулась так же как ты.

– И твои глаза. У наших детей будут твои глаза.

– Я постараюсь, – он притянул меня ближе.