Сейф дьявола

Взволнованный Штрайтцер напрасно пытался собраться с мыслями: он не мог ничего объяснить и только глубокомысленно произнес:

— Это действительно интересно.

— Почему? — не оставлял его в покое американец.

В конце концов в усталой голове Штрайтцера появился проблеск мысли.

— Вы думаете, сэр, что это каким-то образом связано с отъездом Галвы?

— Случайно ли то, что Райп стала собирать чемоданы сразу после отъезда Галвы? Да или нет?

Сжав голову руками, Штрайтцер задумался.

— И все-таки он не мог сообщить ей, что уезжает, — изрек он наконец.

Говард вспомнил о попытках Галвы куда-то позвонить. В конце концов, это могли быть не только попытки.

— Он мог сообщить ей, что уезжает, но не мог уточнить куда, потому что до самого отъезда постоянно находился или с нами, или с Торанце.

Штрайтцер поднял голову, выпрямился и взглянул на Говарда:

— Как бы то ни было, он не мог ей сказать, что им грозит опасность. Все мы оказали ему полное доверие…

— А я ему даже сообщил, — спокойно добавил полковник, — что его кандидатура выдвинута для работы в Центре. Поэтому остается одно объяснение: Гиту Райн спугнул кто-то другой.

— Комиссар Вольман?

Говард отрицательно покачал головой:

— Он только пешка в этой игре…

— Но это проходная пешка, — усмехнулся через мгновение Штрайтцер.

— Конечно… конечно… — согласился полковник. — Но это ничего не меняет — он наверняка не придумал эту Райн… Это был кто-то другой…

— Вероятнее всего, мистер Говард, — согласился Штрайтцер. И им обоим не нужно было объяснять, что этот «кто-то» — боннская секретная служба.

— Значит, в игре уже чехи, немцы, англичане — сказал Говард, — и кто знает, что еще может выкинуть эта Райн — Карпентье. Может, под конец объявятся и французы. Галва сам говорил, что французы к нему в свое время подбирались.

Штрайтцер сразу же среагировал:

— Конечно, сэр. И кто знает, на кого, собственно, работает Райн? Пауэлл ее видел — это может быть правдой. Но разве на Ближнем Востоке не сталкивались интересы именно англичан и французов?

Говард слушал, как директор фирмы ТАНАСС хватается за брошенную ему спасительную соломинку:

— Только я думаю совсем по-другому, Штрайтцер. Если я говорил, что их связь может иметь иной характер, то это совсем не дает повода питать какие-то иллюзии, Я вообще не сомневаюсь, что Пауэлл сказал правду… Райн наверняка является чехословацким агентом. Но я допускаю, что ее могли завербовать и французы. Представьте, что еще десять лет назад к вам пришел Галва, будучи уже французским агентом, и французы поддерживали с ним связь через Райн… Более удобного случая этой чехословацкой разведчице не могло бы представиться — использовать французские и американские разведывательные сети в интересах коммунистической секретной службы. Ей не нужно было ничего делать, только собирать урожай с французского и американского огородов.

— Естественно, мистер Говард, все возможно, — согласился Штрайтцер и вдруг взорвался: — Коммунистам никогда бы не удалось к нам проникнуть, если бы мы сами побольше совали нос в дела друг друга и побольше следили за коммунистическими агентами. Ведь существуют какие-то договоренности о сотрудничестве, обмене информацией, не правда ли?

— Безусловно, какие-то соглашения существуют, — сказал полковник, не скрывая своего удивления наивностью Штрайтцера, — но я вам уже говорил, что мир кишит шпионами… — Помолчав, Говард добавил: — Но сейчас меня интересует другое…

— Где находится Райн?

Полковник Говард отрицательно покачал головой:

— Нет, меня интересует, как себя чувствует в данный момент ваш заместитель Петр Галва. До начала операции в Стамбуле осталось совсем немного времени.

35

Как ни странно, Галва чувствовал себя вполне прилично. Долгие часы утомительных раздумий не пропали даром. Неуверенность, породившая у него чувство нервозности, исчезла, и теперь Галва только ждал удобного случая.

Именно сегодня он неоднократно вспоминал своего старого наставника в Праге, который обучал его «ремеслу избранных». «С этим «ремеслом избранных» дело обстоит так, — обычно говорил он. — Достоинство человека, дорогой Петр, заключается не в мастерстве, а в том, чему оно служит. Были времена, когда агенты, получив сто марок и блок сигарет, спрятав в карман пистолет и ножницы-кусачки шли в Чехословакию, чтобы совершить покушение на одного-двух человек. Какой в этом смысл? И еще, хорошенько запомни, что ни в коем случае нельзя предпринимать никаких действий, если не сможешь предугадать возможных последствий…»