Сейф за картиной Коровина

– Как жила… – эхом отозвалась женщина. – Я сама не знала, как она жила в последнее время. С работы возвращалась поздно. Со мной почти не разговаривала. Иногда звонила, предупреждала, что ночует у подруги или в своей квартире. Я волновалась, звонила ей, проверяла. А Нина отключала телефон. Мы совсем перестали понимать друг друга.

– Вопрос, который я хотела задать… – Дайнека запнулась. – Помните, когда умерла Эльза Тимофеевна, Нина встречалась с парнем, его Лехой звали. Вы не знаете, когда они расстались?

– Ты про художника спрашиваешь?

– Про скульптора, – уточнила Дайнека.

– Какая разница… – бесцветно отозвалась Аэлита Витальевна. – Здесь я его не видела, не приходил. Был один, красивый такой, спортивный. Нина говорила, он был другом того художника.

– Вы думаете, она с ним встречалась?

– Да, какое-то время, недолго. А после того, как поменяла работу, он исчез, и мы больше не говорили о нем.

Дайнека вспыхнула нетерпением, переходящим в отчаяние:

– Как его звали?

– Не помню. По имени Нина его не называла, каждый раз по-новому – то «милый», то «дурачок»… Ты хорошо ее знаешь. Выдумщица. Да и недолго все это было.

– А Леха?

– Что?

– Леха больше не появлялся?

Аэлита Витальевна пожала плечами:

– Звонил как-то, жаловался, что Нина не отвечает на его звонки. А что я могла сделать… Она и мне не отвечала.

– А Семен Семеныч… – Дайнека пыталась подобрать верные слова.

– Сема! Опять ты подслушиваешь?! Заходи, у нас нет от тебя секретов. Не шифруйся! – воскликнула Аэлита Витальевна.

Дверь открылась в ту же секунду, как только Аэлита Витальевна проговорила последние слова. Смущенно улыбаясь, в комнату вошел Семен Семеныч.

– Ну что, девочки, чайку или еще чего-нибудь? – заговорщицки подмигнул он.

– Мы сами, – озабоченно проговорила Аэлита Витальевна. – Пойдем, Людочка на кухню.

Она встала и вышла из комнаты. Аэлита Витальевна была хорошей женой и на все смотрела глазами мужа. Но только не тогда, когда дело касалось хорошеньких женщин.

Дайнеке не удалось продолжить разговор наедине, пришлось отложить его до следующего раза.

И, как выяснилось, напрасно…

Оставалось время заехать к Лехе. По дороге Дайнека вспомнила обстоятельства, при которых с ним познакомилась. Усмехнувшись, она перенеслась мыслями в тот памятный день.

В то время Эльза Тимофеевна и Нина жили вместе. Нина училась на четвертом курсе университета, Дайнека на втором. В один из вечеров, когда подруги, по традиции, сидели на кухне, Нина выглядела подозрительно мечтательной и странной. Дайнека немедленно смекнула, в чем дело, и не ошиблась.

– Хочу отвести тебя к одному человеку, а потом узнать, что ты о нем думаешь, – вкрадчиво заговорила Нина. – Он скульптор, очень талантливый и немного сумасшедший. – Она рассмеялась. – Умеет буквально все! Кстати, вчера юбку мне сшил.

– Когда пойдем? – Дайнеке очень хотелось посмотреть на скульптора, который шьет юбки.

На следующий день они отправились в гости. В метро Дайнека купила цветы. С бутылкой идти не хотелось, а с пустыми руками она не привыкла. Выбрала букет, который можно было бы назвать мужским: крепкие темно-красные герберы и густые темно-зеленые елочки. Ей казалось, что скульптор оценит ее хороший вкус и художественные наклонности.

Нина привела ее на улицу Каховка. Подруги долго шли по жидкой, слякотной каше, состоящей из снега и грязной воды. Скульптор жил в серенькой шестнадцатиэтажной башне. Поднявшись на этаж, они остановились у его двери. Дайнека торжественно держала перед собой букет, заранее готовясь сказать что-то достойное.

В который раз, нажимая кнопку звонка, Нина заметно нервничала и, оглядываясь, смущенно улыбалась. За дверью послышались какие-то звуки, Нина снова нажала кнопку, и Дайнека видела, как напряглась ее спина.

Наконец дверь приоткрылась. Дайнека заулыбалась и, протягивая букет, уже собралась войти. Но как только двинулась вслед за Ниной, та резко развернулась и с силой толкнула ее в грудь. Дайнека выпала за порог, успев, однако, разглядеть в глубине коридора голую мужскую задницу.

Металлическая дверь захлопнулась.

Дайнека решила не гадать, что происходит внутри квартиры. Душа художника – потемки, и любые предположения, которые могла сделать она, человек далекий от искусства, будут, по меньшей мере, тривиальными. Словно в ответ на ее мысли из-за двери раздался куражливый голос пьяного человека:

– А-а-а вида-а-ал йя-а-а вас всех…

Потом распахнулась дверь, Нина втащила Дайнеку внутрь. Помогла снять пальто и повела дальше, на кухню. Усадила на табуретку и сказала громким шепотом:

– Он выпил все, что приготовил на вечер, я его в холодную воду засунула. – Осмотревшись, она сосредоточилась на электроплите. – Сказал, что нужно дожарить курицу…

Откинув дверцу духовки, выдвинула решетку, на которой лежала холодная, плохо ощипанная тушка.

Дайнека тихо сидела на низенькой табуретке, прижав к груди цветы. Нина достала курицу, сердито посмотрела на Дайнеку и отобрала у нее букет.

– Давай так: я готовлю, ты убираешь.

– Нин, а почему он был без штанов?

– Не знаю, – пожала плечами Нина.

– Скульптор… – уважительно протянула Дайнека.