Сейф за картиной Коровина

На даче для Дайнеки всегда была приготовлена комната. Она же редко приезжала сюда. А если такое случалось, целыми днями где-то пропадала, а по вечерам уединялась у себя или шушукалась о чем-то с отцом в гостиной.

И Настя, и Серафима Петровна были чрезвычайно добры к ней. Но Дайнека в этом, как видно, не нуждалась и не слишком любезничала со своими новоиспеченными родственниками.

Однажды, рассматривая семейный альбом Вячеслава Алексеевича, Настя обнаружила в нем свою фотографию, которой не помнила. Улыбаясь, она стояла перед кустом цветущей сирени. Короткие обесцвеченные волосы, сияющая улыбка, светлые, слегка навыкате, большие глаза и прямой носик вызвали у нее стихийный порыв самолюбования. Особенно хороши были ее ноги. Она и не предполагала, что они такие стройные, по привычке считая их самым уязвимым местом своей хорошенькой фигурки. С такими данными, подумалось ей, можно было бы сделать карьеру покруче.

Однако, присмотревшись, насторожилась: что-то здесь не так. Почему фотография черно-белая? И платье на ней какое-то старомодное, хотя и такое же короткое, какие она обычно носила. Прическа тоже давно не в моде…

– Это моя жена, – услышала Настя голос Вячеслава Алексеевича.

Он забрал у нее альбом, давая понять, что не намерен продолжать объяснения.

Потрясенная таким неправдоподобным сходством, Настя все же смогла заметить его смущение. Как будто открылось тайное обстоятельство, о котором он никому не хотел рассказывать, в особенности ей.

Ее охватило чувство, похожее на злорадство, сродни ощущению власти над ставшим вдруг зависимым от нее человеком. Теперь многое прояснилось: Славик все еще любит свою жену. Легкое чувство уязвленности было ничем в сравнении с открывшимися возможностями повелевать им.

Ей не терпелось стать полновластной хозяйкой всего, чем она уже пользовалась «на птичьих правах», как говорила ее мудрая мама. Теперь переход гражданского брака в официальный был вопросом времени, но не обстоятельств. Настя настойчиво продвигалась к своей цели, была осторожна и осмотрительна, старалась не совершать ошибок, хотя у нее случались промахи. Одной из ее неудач стала Дайнека.

Их отношения все больше приобретали характер изнурительного поединка. А ведь в самом начале знакомства Насте казалось, что она сумеет подобрать ключик к этой девчонке. Предположив, что Дайнека не сможет избежать той же психологической зависимости, что была у ее отца, Настя попыталась сблизиться с нею. Но получила решительный отпор. Дайнека отгораживалась от нее, а иногда откровенно дерзила. Окончательно их отношения прояснило четверостишие, которое появилось в маленькой записной книжке.

Странная привычка Дайнеки иногда сочинять стишки раздражала Настю и одновременно вызывала любопытство. Она частенько посмеивалась, тайком заглядывая в ее записи. Но в тот раз ей было не до смеха.

Ты так умело пользуешься сходством
С единственною женщиной на свете…
Отцы не в силах распознать уродства,
На помощь в этом им даются дети…

Прочитав это, Настя вспыхнула гневом и затаилась.

Затянувшийся конфликт постепенно перешел в борьбу за внимание и любовь главы семейства. Но Вячеслава Алексеевича в эти сложные отношения ни та, ни другая сторона старались не посвящать. И у каждой имелись на то свои резоны…

Услышав голос «падчерицы», Настя резко поднялась с кресла, толкнув при этом прикроватную тумбочку, отчего чайная пара на ней обиженно задребезжала. По дороге в гостиную она придумывала, как сбежать сегодня из дома. Перебирая в уме различные предлоги и способы, не могла остановить свой выбор ни на одном. В груди поселилось неуютное чувство, которое всегда возникало перед тем, когда приходилось кого-то обманывать.

К слову сказать, делать это приходилось все чаще.

Она первой увидела Дайнеку – та, поджав ноги, в задумчивости сидела на диване. Взглянув на ее узкую спину и по-детски тонкую шею, Настя поймала себя на мысли о собственной раздвоенности. В душе происходила борьба между симпатией, которая иногда возникала к этой девчонке, и неприязнью, которую она испытывала к ней всегда.

Обозлившись на себя за непростительную слабость, она приняла окончательное решение непременно поехать куда-нибудь сегодня вечером и как следует оттянуться. Даже будучи раскрытой, она уже не проиграет. Благоприятный перелом в отношениях со Славиком произошел, а любящая дочь не станет травмировать отца, промолчит. Залогом тому – ее благородство, та самая «голубая кровь», которой нет у Насти и за которую она ненавидит «падчерицу» со всей непримиримостью своего незавидного происхождения.

– Где отец? – спросила Дайнека.

«Тварь лицемерная… – мысленно усмехнулась Настя. – Наверняка знает, что Славика нет на даче, потому и приехала – шпионить». Но вслух ответила почти ласково:

– Улетел в Нижневартовск, вернется завтра после обеда. Рада тебя видеть. Давно ты у нас не была.