Сэйв

Звучит финальная сирена, и я пулей вылетаю из ворот, направляясь к скамейке. Мельком замечаю Эмили, обсуждающую что-то с корреспондентом ESPN. Она улыбается, и сердце тут же пропускает удар, а в глазах все мутнеет от ярости. Отворачиваюсь и пролетаю мимо, сразу в раздевалку.

Это был худший матч за всю мою карьеру. И, честно говоря, мое эмоциональное состояние сегодня тоже худшее за всю мою жизнь.

Я был так разбит разве что после смерти матери. Но даже тогда я вышел на лед и сделал все, что было в моих силах, чтобы «Орлы» победили.

В то время я играл за местный клуб «Орлы Лос-Анджелеса». Они задрафтовали меня сразу же после школы и научили всегда бороться до последнего. Это один из лучших клубов НХЛ, и для меня было большой честью защищать их ворота. Но после того как я потерял единственного близкого человека, я больше не мог оставаться там, где все напоминало о маме и о том, что я отдавал арене все свои эмоции и возвращался домой к ней без них.

Наверное, именно тогда я задумался о том, а нужен ли мне вообще этот хоккей. Но бросить его не смог. Это единственное, что осталось в моей жизни. Лед стал единственным местом, где меня кто-то ждал. Поэтому я возвращался сюда снова и снова.

Но сейчас я чувствую на льду лишь раздражение. Хотя грех жаловаться, ведь раздражение – это тоже эмоция.

В раздевалке царит тишина. Я знаю, что вся команда хочет меня прикончить, но почему-то молчит. Если честно, я был бы рад, если бы кто-нибудь уже сделал это. Но затевать драку я точно не собираюсь.

Сбрасываю кипу и иду в душ. Горячая вода помогает немного расслабиться. Прижимаюсь лбом к стене и пытаюсь понять, какого черта мне делать дальше.

Эмили сказала, что это не было коварным планом, но верится с трудом. Дурацкая карта, дурацкий поцелуй, и вот она в моей постели. Вся такая милая, маленькая и хрупкая. А еще до ужаса сексуальная. И, черт побери, моя. Я уже почти признал, что чертов Купидон и в самом деле заставил меня поверить в любовь. Но как же я ошибался.

Боже. А я ведь и в самом деле начал думать, что влюбился в Эмили.

Наш вчерашний разговор, как мне показалось, сблизил нас. Душевно. А затем и физически. Черт, это был самый эмоциональный секс за всю мою жизнь. У меня никогда не было такого: сумасшедшей страсти, когда из головы напрочь вылетают мысли о защите, срывания одежды и подобной ерунды, когда весь горишь, а стояк такой, что больно. Никогда до прошлой ночи.

Если бы еще неделю назад кто-то рассказал мне, что он переспал с девушкой, а затем понял, что влюбился, и все это за каких-то несколько дней, я бы покрутил у виска и громко заржал.

Но когда этот кто-то – я, уже не так смешно.

Ни капельки.

Эмили

Болельщики на трибунах ликуют. Их оглушительный рев проносится по ледовой арене после того, как прозвучала финальная сирена. Из динамиков играет песня «Ракет», которую тут же подхватывает фанатский сектор, размахивающий шарфами. На льду тоже происходит какое-то сумасшествие. Команда сбрасывает шлемы, обнимает друг друга, набрасывается на вратаря. Даже наш тренер, у которого всегда невозмутимое лицо, улыбается так широко, будто мы в плей-оффе победили, а не в обычном второсортном матче.

Но я могу смотреть лишь на Мэттью, стремительно покидающего лед. Мое сердце разрывается от боли, озером разливающейся внутри. Сердце бьется так медленно, что каждый его стук отдается пульсацией в висках. На глазах выступают слезы, и я покидаю трибуны и быстро пересекаю пустой коридор.

В кабинете я надеваю куртку, забираю сумку и тут же спускаюсь вниз в надежде увидеть там выходящего Мэттью. Я не знаю, что я ему скажу. Но он нужен мне.

Как Барби нужен ее Кен. Как Розочке нужен ее Цветан. Как Софи нужен ее Хаул.

Просто без него нет меня. Той, настоящей меня, которую я так долго прятала. Отказывалась от того, что любила. Принимала подарки, которые не хотела. Делала то, что велели. Была другой.

А с ним… с ним всего за пару дней я стала самой собой. И я просто не готова вот так легко распрощаться с тем, что мы успели обрести, просто потому, что побоялась открыть рот и поговорить с ним.

Как только я вылетаю на служебную парковку, то сразу же врезаюсь в чью-то грудь.

– Простите, – извиняюсь я, а затем поднимаю голову и вижу перед собой бывшего. Устало выдыхаю. – Что опять?

– Привет, – мнется Брайан. – Поздравляю с победой.

Киваю и пытаюсь пройти мимо него, но он не отстает.

– Даже ничего не скажешь мне? – спрашивает он.

– Скажу. Я здесь кое-кого жду. У тебя все?

– Эмили. Я думаю, будет лучше, если ты узнаешь об этом от меня…

– Ты женишься на Дафне. Я в курсе.

– Что? – хмурит брови он. – Нет. Я не женюсь на Дафне. Что за чушь? Я люблю тебя, зачем мне на ней жениться?

Ничего не понимаю.

– А как же ее пост?

– Пост? Какой пост?

– С подписью: «Я сказала ему да».

– Понятия не имею. Мы порвали в тот же день, как ты застала меня с ней. Я люблю тебя, Эмили. Я хочу все вернуть.

– Послушай, Брайан. Я думала, что буду очень долго страдать из-за всего произошедшего между нами, но правда в том, что я… я влюблена в другого человека. А у нас с тобой все кончено.